Буддизм появился в Китае при императоре Мим Ди династии Хань во времена усиления связей западных земель Китая со Средней Азией, откуда и появились первые буддийские монахи и буддийские книги. Он стал распространяться в форме хинаяны, но просуществовал недолго. Вторая волна распространения буддизма в Китае имела место в начале V в. уже в виде махаяны. Впоследствии разница между этими двумя течениями экспортируемой религии исчезла в результате "китаизации" буддизма, заключалась в проникновении в буддизм конфуцианских даосских идей и в практическом слиянии культов этих трех религий.

Уже в конце IV в. буддизм приобретает статус государственной религии, но без преимуществ перед другими религиями. И для буддизма, чтобы быстро распространить свое влияние, и этого было достаточно.

V-VI в. часто присматривает золотым веком буддизма в Китае. В IV-VI вв. буддийские монастыри активно расширяют свои землевладения, особенно на севере Китая. К VI в. там насчитывалось около 30 тыс. буддийских монастырей с 2 млн монахов. На юге Китая в УИ ст. было 2 846 монастырей с 82 700 монахами.

По политическим соображениям иногда буддизм ограничивался. Так, в 842-845 гг. По императорскими указами были закрыты 4 600 монастырей, разрушено 40 тисе буддийских храмов, расстриженного 260 тыс. Монахов.

Впрочем при первой же возможности он наверстывал упущенное. В частности, возрос авторитет буддизма во Время господства монгольской династии Юань. В 1221 количество буддийских монастырей и храмов составляла более 40 тыс. Из почти 500 тыс. Монахов.

Но наряду с буддизмом не сдавало своих позиций и конфуцианство. Император Чжу Юаньчжан, несмотря на то, что сам был буддийским монахом, ограничил политическое влияние буддизма и даосизма и объявил идеологической основой своего государства конфуцианство. Когда после переворота 1402 к власти пришло правительство Чжу Ди, снова было подчеркнуто, что большие законы управления государством были открыты Конфуцием и они не могут быть изменены.

Появление буддизма в Китае не.зустрила сопротивления со стороны конфуцианства и даосизма. Уверенность китайцев в том, что Поднебесная государство является центром Вселенной делала непоколебимыми их убеждение в том, что их религии, является найистиниши в мире. И они охотно шли на сближение с "варварами". Будда быстро был включен в даосский пантеон. Буддийских представлений о душе, потусторонний мир, рай и ад не хватало даосам. Относительно моральных принципов, то во всех трех религиях они были созвучны. Состоялся процесс взаимопроникновения пантеонов.

Буддизм в Китае почувствовал на себе уважение китайцев к своему благополучию. Нищета сальника стала призрачной. Великолепие и торжественность буддийского культа нашла понимания. Буддийские монастыри были не только религиозными центрами культуры, но и заботливыми хозяевами, с минным хозяйством с большим количеством рабов и зависимых крестьян. При этом это были не пришлые люди, а те же китайцы, только изменили веру, но отнюдь не потеряли своего национального менталитета. Поэтому в условиях уже существующей терпимости двух религий друг к другу проблемы отношений с третьей почти не возникало.

Если в области догматической при решении взаимоотношений еще приходилось встречаться с теми или иными проблемами, то в области практического религиозной жизни они исчезли сразу. Вскоре верующие, не очень хорошо разбираясь в богословских тонкостях, пришли к практическому отождествление всех трех религий. В любом храме можно было обращаться к любому бога с любым обращением. Причем конфуцианство брало на себя решение этических, социальных и политических проблем верующих, буддизм предлагал религиозную утешение, даосизм удовлетворял желаемое фантастически мифологическое объяснение мира. Это повышало религиозный сервис.

И все это не мешало буддизма продолжать свое внутреннее развитие. В буддизме шел процесс образования различных сект, ответвлений, школ, направлений, течений, находили важные для себя нюансы трактовки вероучений или культовых положений, которые отличали их от других, приводили к принципиальных разногласий, но вовсе не были поводом к религиозной борьбы, а спокойно воспринимались дискутируя сторонами, не мешая их мирному сосуществованию.

Среди многочисленных буддийских сект в Китае нашла признание секта Чань, учение которой распространил в Китае в VI в. индийский монах Бодхихарма.

Суть учения чань заключается в том, что для обращения к Богу нужен не разветвленный и развит культ, а соответствующий внутренний духовный стен человека.

Поиски религиозной истины, по этому учению, заключаются не в изобретении культовых хитростей, не в молитвах, заклинаниях и обрядах. Чань считает, что истину выразить человеческим языком невозможно, слово бессильно перед глубиной истины, интеллект не может проявить себя в словах, нужно внутреннее понимание без слов. Истина - в поисках внутреннего общения с божеством. Для этого необходимо внутренняя сосредоточенность, которая приведет к внезапного озарения. Такое сосредоточение получило название медитации, Дхиан. От этого санскритского слова и пошло китайское - чань.

Чань-буддизм оперирует канонам "хитрых" вопросов, которые ставят под сомнение возможность рационального мышления. Наш разум способен точно определить предметы и явления мира, а когда у него возникают затруднения в этом, то это его не несостоятельность, а признак того, что процесс познания еще не завершился.

Но канон, по мнению чань-буддистов, свидетельствует о несостоятельности ума. Тогда его заменит внезапное озарение дау, оно может быть выражено в словах, но без соответствующего смысла, потому что этот смысл понятен только самому озаренному. Если человек верит в такие построения, то остается пожелать ей успеха в жизни без ума, потому что это очень нелегко.

Чань-буддизм предлагает различные формы Дхиан, это уже дело культовой психотехники. Необходимым фактором успешной Дхиан чень-буддизм считает соблюдение высокой нравственности, гуманизма, ответственности перед обществом, усердного труда, стремление к миру и тому подобное. Это, безусловно, положительные черты чань-буддизма.

Чань-буддизм не осуждает практическую нерелигиозную деятельность, как это делают многие буддистских школ. Напротив, он пытается использовать достижения чаньськои психотехники для чисто практических действий человека, к его непосредственного существования в реальном мире. Это и теперь вызывает интерес к чань-буддизма (и его продолжению - японском дзена) как к средству решения современных практических дел.

佛教 fójiào

Эта статья будет посвящена развитию буддизма в Китае . Я не буду останавливаться на самом буддизме, на его сути, развитии в Индии и становлении, так как на эту тему уже написано много книг и статей.

Существуют различные точки зрения на время проникновения буддизма в Китай . Называют даже 3-2 вв. до н.э., во что мало верится, так как в то время еще попросту не было сообщения между Индией и Китаем. Даже Великий Шелковый Путь появился лишь в середине 2 века до нашей эры. Еще одна дата, которой придерживаются многие ученые, это первая треть 1 века.

Существует и легенда, согласно которой ханьский император Минь-ди увидел во сне Будду, после чего в Китай прибыл монах Кашьяпа Матанга. Легенда гласит, что он привез с собой сутры и статую Будды Гаутамы. В 68 г. для хранения этих реликвий был построен Монастырь Белой Лошади. Его так назвали в честь этого монаха, который, опять же по преданию, приехал на белом коне. Примечательно, что этот монастырь существует и сейчас и является одним из самых главных центров буддизма в КНР. Подлинное же знакомство китайцев с буддизмом началось во втором веке.

Приблизительно в середине 2 веке в Китай прибыл буддийский миссионер Ань Шигао. Его безусловная заслуга в распространении буддизма на территории Китая в том, что он занимался активной переводческой деятельностью, и ему принадлежит перевод около 50, а может и больше, свитков канонических сутр.

До начала 4 века продолжается дальнейшее развитие и распространение буддизма в Китае, пока Китай не разделяется на север и юг, и буддизм, в свою очередь, также разделяется на северное и южное направление.

В 6 веке буддизм получил статус государственного вероучения южно-китайской династии Лян (502-555). Такое положение буддизма положительно сказалось на материальном благополучии монастырей. В Китае в то время функционировало около 2800 монастырей. Стоит также сказать, что после гибели династии Лян, буддизм получил новое развитие – появились даже собственно китайские школы – Хуаянь, Тяньтай и Чань. Создателем школы Чань считается полулегендарный миссионер Бодхидхарма .

7-8 века – период наивысшего расцвета и авторитета буддизма. Многие считают это заслугой буддийского наставника Сюань Цзана, который совершил длительное паломничество в Индию, где он изучал индо-буддийскую литературу. Также ему и его ученикам приписывается перевод большого количества памятников индо-буддийской литературы.

Во времена династии Тан, буддизм снова пользуется покровительством среди власти. Это связано с тем, что монахи Шаолиньского монастыря спасли жизнь будущего императора танской династии.

Благополучие буддизма длилась до 9 века . В первой половине 9 века права буддизма были существенно ограничены, а в середине 9 века он подвергся гонениям, были разграблены многие монастыри. В последующие исторические эпохи буддизм не раз переживал этапы подъема и этапы упадка, но он больше никогда не достигал такого уровня государственной поддержки, как это было в 7-8 вв.

Перестав быть системой официальной идеологии, буддизм продолжал выступать как идейно-политическая сила. В это время начинают складываться различные общества и секты, некоторые из которых впоследствии стали организаторами повстанческих движений. Одно из них, это, например, «Общество Белового лотоса», идеи которого опирались на ранне-буддийские концепции. Они поддерживали идею пророческого прихода будды Майтреи и считали, что история человечества должна пройти через три этапа – прошлое, когда миром правил будда Кашьяпа, настоящее, когда миром правит будда Шакьямуни, и будущее, когда в мир придет будда Майтреи. Свои повстанческие движения они объясняли тем, что до прихода будды Майтреи, человечество должно пережить бедствия, живыми из которых смогут выйти только последователи учения «Белого лотоса». Опознавательной цветовой символикой школы был красный цвет. Кстати, крестьянская война 1351-1366 гг., положившая конец монгольскому правлению в Китае была подготовлена именно ими.

При монгольской и маньчжурской династиях в Китай проник тибетский вариант буддизма – ламаизм, но значительного влияния он не имел.

Если говорить о влиянии буддизма на Китай в целом, то здесь можно отметить следующее:

1. Появление в Китае монахов и монастырей как особого слоя социума.
2. Знакомство китайцев с мифологемой ада и рая.
3. Привнесение элементов буддийской архитектуры (например, пагоды) и других элементов изобразительного искусства в зодчество Китая.

Что касается 20 века , то после образование КНР в 1949 году, владения многих монастырей были конфискованы властями. В 1953 году создается Китайская Буддийская ассоциация. Ее целью было объединение всех буддистов в стране (как верующих мирян, так и монахов, включая Тибет).

Следующая черная полоса для буддизма началась во время культурной революции. Все буддийские храмы и монастыри были закрыты, монахов, так же как и представителей интеллигенции и деятелей культуры отправляли на т.н. «перевоспитание». Деятельность Китайской Буддийской ассоциация также была приостановлена и была возобновлена только в 1980 году.

В последние годы интерес общества к буддизму заметно вырос. Многие люди считают себя верующими и посещают буддийские храмы.

При подготовке статьи использовались:
История культуры Китая М. Кравцова
Zhongguo wenhua, Nankai Daxue

В . По преданию, первые буддийские сутры были привезены на белой лошади в Лоян , столицу империи Поздняя Хань , в царствование императора Мин-ди (58-76); здесь же позднее появился первый в Китае буддийский монастырь - Баймасы (Храм Белой лошади).

Среди школ религиозной практики наибольшим влиянием по сей день пользуется школа Цзинту («чистой земли»), декларирующая спасение верой в будду Амитабху, владыку буддийского рая - «чистой земли». В основе мировоззрения и практики этой школы лежала доктрина «думания о Будде» (нянь-фо), предполагавшая, что молитвы Амитабхе и даже одно произнесение его имени способны даровать перерождение в блаженном царстве «чистой земли».

Название другой распространённой школы буддийской практики - чань - восходит к санскр. «дхьяна», что значит созерцание, медитация. Последняя всегда занимала важное место в практике буддизма, но для приверженцев чань она превратилась в самоцель. Эта школа, основанная, по преданию, индийским проповедником Бодхидхармой (кит. Дамо) в середине VI века , отвергла изучение сутр и всякий ритуал. Медитацию наставники чань трактовали по-новому - как спонтанное самораскрытие «истинной природы» человека в его эмпирич. существовании. В отличие от прочих буддийских школ чаньские учителя высоко ценили физический труд, особенно труд в коллективе. Будучи наиболее китаизированной формой буддизма, школа чань оказала огромное влияние на китайское искусство.

В течение длительного времени буддизм пользовался покровительством императорского двора, однако в император У-цзун стал инициатором суровых гонений на буддизм, целью которых был подрыв экономич. самостоятельности сангхи и сокращение её численности. В середине IX века позиции сангхи были подорваны в результате действий правительств, репрессий, и вскоре начинается её медленный, но неуклонный упадок. Буддийская традиция во многом утратила былую творческую энергию и свое особое место в общественной и культурной жизни. С одной стороны, сангха становится инструментом государственной политики, находящимся под строгим контролем властей: государственная администрация устанавливала квоты и даже экзамены для желавших принять монашеский постриг, прикрепляла монахов к определённому монастырю, а наиболее заслуженным из них жаловали особые знаки отличия: существовала сеть административных органов, осуществлявших надзор за монашеством. С другой стороны, буддизм почти слился с народной религией, а буддийские институты стали служить интересам отдельных социальных организаций и групп - влиятельным семействам, деревенским общинам, профессиональным объединениям и т. п. Всё большее значение приобретает буддийская религиозная практика - «памятование о будде» (молитва, обращённая к будде Амитабхе) и чаньское учение о «мгновенном просветлении».

С другой. стороны, на уровне народной религии буддизм вступает в активное взаимодействие с популярными верованиями, внеся значительный вклад в становление китайского религиозного синкретизма, а ряд персонажей буддийского пантеона (Амитофо - Амитабха; Гуаньинь - женская ипостась Авалокитешвары) превращаются в наиболее почитаемых в народе божеств. В позднее средневековье элементы буддийские учения включаются в мировоззренческие системы ряда религиозных сект (в особенности эсхатологические мотивы пришествия будды Милэфо - Майтреи).

Внешние Ссылки

Ссылки на английском языке

• Wright, Arthur F.; Fo T’u Teng…. A Biography (佛圖澄) , Harvard Journal of Asiatic Studies (11) 1948, p.312-371

	Школы чань / дзэн
	Линьцзи			Цаодун
	Риндзай	Обаку	Фукэ	Сото

Школы амидаизма
Китай	Цзинту
Япония	Дзёдо -сю	Дзёдо-синсю	Дзисю	Юдзу-нэмбуцу-сю

Wikimedia Foundation . 2010 .

стороны верований, представлений, желаний и стремлений китайского народа.

Даосизм в Китае, как и буддизм, занимал скромное место в системе официальных религиозно-идеологических ценностей. Лидерство конфуцианства никогда им всерьез не оспаривалось. Однако в периоды кризисных ситуаций и больших потрясений, когда централизованная государственная администрация приходила в упадок и конфуцианство переставало быть эффективным, картина нередко менялась. В эти периоды даосизм и буддизм подчас выходили на передний план, проявляясь в эмоциональных народных взрывах, в эгалитарных утопических идеалах восставших. И хотя даже в этих случаях даосско-буддийские идеи никогда не становились абсолютной силой, но, напротив, по мере разрешения кризиса постепенно уступали лидирующие позиции конфуцианству, значение бунтарско-эгалитаристских традиций в истории Китая не должно преуменьшаться. Особенно если принять во внимание, что в рамках даосских или даосско-буддий-ских сект и тайных обществ эти идеи и настроения были живучи, сохранялись веками, переходя из поколения в поколение, и тем накладывали свой отпечаток на всю историю Китая. Как известно, они сыграли определенную роль и в революционных взрывах XX в.

Глава 20 Китайский буддизм

Буддизм проник в Китай из Индии преимущественно в своей северной форме Махаяны во II в. Процесс его укрепления и развития в Китае был сложен и длителен. Потребовались многие века и огромные усилия поколений проповедников и переводчиков текстов, чтобы выработались и вошли в обиход китайские эквиваленты индуистско-буддийских понятий и терминов. Кроме того, многое в буддизме с его восприятием жизни как страдания и зла противоречило распространенным в Китае конфуцианским нормам этики и принципам поведения; только содействие параллельно формировавшегося религиозного даосизма, в свою очередь щедро черпавшего из сокровищницы индуистско-будций-ской мудрости, помогло буддистам укрепиться на китайской земле. Неудивительно, что первые буддийские общины воспринимались в Китае лишь как одна из сект даосизма.

Постепенно буддизм усиливал свои позиции, чему немало способствовала и общая историческая ситуация эпохи Южных и Северных династий (III–VI вв.) с ее кризисами, междоусобицами и неустойчивостью бытия. В такой обстановке призывы буддистов отрешиться от земной суеты и укрыться за высокими стенами монастыря не могли не показаться привлекательными. В III–IV вв. вокруг столичных центров, Лояна и Чанани, действовало около 180 буддийских монастырей, храмов и кумирен, а к концу V в. в государстве Восточная Цзинь их было уже 1800 с 24 тыс. монахов.

Свободные от налогов и притеснений покровительствовавших им властей, буддийские монастыри притягивали к себе и крестьян, или беглых горожан, изгнанных со своей земли кочевниками, и богатых аристократов, искавших покоя и уединения. Буддизм становился силой, и многие императоры как южных (китайских), так и особенно северных некитайских, «варварских») династий искали его поддержки, а некоторые признавали его официальной государственной идеологией.

Распространение и китаизация буддизма

Распространяясь и укрепляясь, буддизм подвергался значительной китаизации. Вообще китайская конфуцианская цивилизация уникальна по степени устойчивости, приспособляемости, способности к регенерации и сопротивляемости внешним воздействиям. Всякая иноземная идеология, сколь бы мощной и всеохватывающей она ни была, проникая в Китай, неизбежно подвергалась такой сильной трансформации и китаизации, что в конце концов возникала достаточно оригинальная система идей и институтов, приспособившаяся к

привычным китайским принципам, понятиям и нормам и лишь в самых общих чертах напоминавшая первоначальную идеологию. Это свойство китайской цивилизации проявилось на примере буддизма.

Уже в IV в. китайские буддисты, например Сунь Чо, пытались доказать, что Будда – это воплощение Дао. Подчеркивая, что главное в их учении – высокие моральные стандарты (доброта, терпение, добродетель), они весьма уважительно относились к конфуцианскому принципу сяо. Соответственно изменялись, причем нередко неосознанно, автоматически, отдельные строки из сутр: например, вместо фразы «жена заботится об удобствах для мужа» писали, как на то обратил внимание японский ученый X. Накамура, более естественную для китайца – «жена почитает мужа». Показательно, что китайские буддисты, воздвигавшие на свои деньги в пещерных храмах ступы или статуи в честь будд и боди-сатв, как правило, сопровождали эти свои дары надписями в типично китайско-конфуцианском духе (например, «молим о спасении душ наших драгоценных предков таких-то»).

Изменения коснулись и других сторон. Так, на авансцену в китайском буддизме вышли те идеи, принципы и будды, которые более всего соответствовали традиционным китайским нормам, идеалам и представлениям. Начало таким изменениям положил знаменитый Дао-ань (312–385) – первый известный китайский патриарх буддизма, основатель монастыря в Сяньяне. Образованный конфуцианец, он увлекся буддизмом и вскоре стал его блестящим знатоком и активным проповедником. На основе заповедей Винаяпитаки, многие тексты которой Дао-ань сам перевел на китайский, он собственноручно составил образцовый монастырский устав. С его именем связаны многие переводы и комментарии к китайским буддийским текстам, составление первого каталога переведенных сутр. Он ввел для китайских буддийских монахов фамильный знак Ши – из китайской транскрипции рода Гаутамы (Шакья). Однако вершина деятельности Дао-аня в ином. Он основал культ будды грядущего Майтрейи (Милэфо), с приходом которого многие поколения китайских буддистов связывали свои надежды на лучшее будущее и на всеобщее благоденствие, так же как христиане со вторым пришествием Христа, а мусульмане с Махди. Не раз вожди китайских крестьянских движений объявляли себя или своих сыновей возродившимися Майтрейями, а культ Милэфо в Китае занимал центральное место в идеологии многих тайных обществ.

Вторым после Дао-аня авторитетом китайских буддистов был Хуэй-юань (334–417), тоже конфуцианец, прошедший через увлечение даосизмом и примкнувший затем к буддизму. Основанный им монастырь Дунлинь-сы в провинции Цзянси пользовался большой известностью и влиянием, собирал в своих стенах лучшие умы страны. Однако в отличие от Дао-аня Хуэй-юань был скорее блестящим популяризатором буддизма, нежели ученым его знатоком. Китаизация буддизма в его деятельности проявилась в установлении культа будды Запада – Амитабы, покровителя «Западного рая», «Чистой земли», чем было положено начало китайскому, а затем и японскому амидизму. Культ Амитабы, как и культ Майтрейи, в Китае всегда тесно связывался с мечтами о светлой жизни и райском будущем. Во взаимодействии с последователями Майтрейи китайские амидисты, прежде всего сторонники секты Цзинту («Чистая земля»), участвовали в деятельности тайных обществ и в революционных крестьянских восстаниях.

Трансформация буддизма на китайской почве заставила эту религию приспособиться к социальной структуре Китая, к нормам и запросам традиционного китайского общества. В частности, это проявилось в том, что это учение, как и другие религиозные доктрины Китая, выступало в различных своих ипостасях по отношению к образованным верхам и к крестьянским низам.

Буддизм для низов (народный) быстро стал своего рода разновидностью китайского даосизма. Буддийский монах бок о бок с даосским отправлял несложные обряды, принимал участие в ритуалах и празднеств, охранял буддийские храмы и кумирни, служил культу многочисленных будд и бодисатв, все больше превращавшихся в обычных богов и святых. Кроме будд Майтрейи и Амитабы, ставших центральными фигурами в китайском буддизме,

особой популярностью в Китае пользовалась бодисатва Авалокитешвара, знаменитая китайская Гу-ань-инь, богиня милосердия и добродетели, покровительница страждущих и несчастных. Эту богиню по ее популярности и функциям можно сравнить с девой Марией в христианских странах. Примерно с VIII в., приобретя женское обличье (ранее в Китае как и в Индии, бодисатва Авалокитешвара считался мужчиной), Гуань-инь превратилась в богинюпокровительницу женщин и детей, материнства, богиню – подательницу детей. Это сыграло существенную роль в ее известности. Храмы в ее честь стали создаваться по всей стране, причем они никогда не пустовали, а алтари в этих храмах всегда были полны даров и приношений.

Зачислив в свой пантеон многочисленных будд, бодисатв и буддийских святых, простой народ в Китае принял главное в буддизме – то, что было связано с облегчением страданий в этой жизни и спасением, вечным блаженством в жизни будущей. Имевшие отношение к ним основные нормы и культы, буддийские праздники и чтения заупокойных сутр, а также многие элементы магии, даже эротики (тантризм) – все это вместе с армией малообразованных монахов и послушников, знакомых лишь с самыми элементарными принципами учения, легко укрепилось в жизни Китая, стало ее естественной интегральной частью и вполне удовлетворяло запросы простых китайцев.

Верхи же китайского общества, и прежде всего его интеллектуальная элита, черпали из буддизма значительно больше. Делая упор на философию этого учения, на его метафизику, они нередко пренебрегали его обрядовой стороной и магической практикой. В уединенных кельях и больших библиотеках крупных буддийских монастырей они погружались в полуистлевшие тексты, изучали сутру за сутрой, стремясь найти что-то новое, важное, сокровенное, тайное, применить это в новых условиях, приспособить к китайской действительности. На основе синтеза идей и представлений, извлеченных из философских глубин буддизма, с традиционной китайской мыслью, с конфуцианским прагматизмом и возникло в Китае одно из самых интересных и глубоких, интеллектуально насыщенных и пользующихся до сих пор немалой привлекательностью течений мировой религиозной мысли – чань-буддизм (ял. – дзэн).

Буддизм Чань (дзэн)

Возникло это течение в форме эзотерической секты. Название «чань» произошло от санскритского «дхиана» (сосредоточение, медитация). Древнее буддийское направление – школа дхиана – призывала своих последователей чаще отрешаться от внешнего мира и, следуя древнеиндийским традициям, погружаться в себя, концентрировать свои мысли и чувства на чем-либо одном, сосредоточиваться и уходить в бескрайние глубины сущего и таинственного. Целью дхианы было достижение транса в процессе медитации, ибо считалось, что именно в состоянии транса человек может дойти до затаенных глубин и найти прозрение, истину, как это случилось с самим Гаутамой Шакь-ямуни под деревом Бо (Бодхи).

Сутры дхианы были переведены на китайский язык еще Дао-анем. Впоследствии они стали широко известны в китайских буддийских монастырях. Легенда повествует, что чаньбуддизм возник в Китае после того, как туда переселился из Индии в начале VI в. знаменитый патриарх индийского буддизма Бод-хидхарма. На вопрос принявшего его известного покровителя буддизма императора У-ди из династии Лян, как будут оценены его заслуги (строительство монастырей и храмов, копирование сутр, предоставление буддистам льгот и пожертвований), Бод-хидхарма будто бы ответил, что все эти деяния ничего не стоят, все суть прах и суета. После этого патриарх покинул разочаровавшегося в нем У-ди, удалился с группой последователей и положил начало новой секте – чань.

Это легендарное предание обычно подвергают сомнению, считая, что ранний этап истории секты теряется в веках, тогда как подлинная и документированная ее история начиналась с VII в., когда после смерти пятого патриарха, имевшего свыше 500

последователей, секта распалась на северную и южную ветви. Звание шестого патриарха стали оспаривать двое – Шэнь-сю, бывший сторонником традиционной точки зрения, согласно которой просветление – это закономерный результат длительных усилий и напряженных раздумий в процессе медитации, и Хуэй-нэн, противопоставивший этому каноническому тезису идею о внезапном озарении в результате интуитивного толчка. Вскоре более каноническая северная ветвь пришла в упадок и практически заглохла, а идеи Хуэйнэна, нашедшие отражение в известной «Сутре шестого патриарха», стали основой для последующего развития секты в ее китайском (чань) и японском (дзэн) вариантах.

Чань-буддизм был плотью от плоти Китая, так что многие авторитетные специалисты считают его китайской реакцией на индийский буддизм. Действительно, учению чань были присущи трезвость и рационализм китайцев, которые оказались напластованы на глубочайшую мистику брахманизма и буддизма. Начать с того, что чань-буддизм низвергал все канонические буддийские ценности. Не следует стремиться к туманной нирване, учил он, едва ли там, да и вообще в будущем кого-нибудь ожидает что-либо заманчивое. Стоит ли ограничивать себя всегда и во всем во имя неопределенной перспективы стать буддой или бодисатвой? Да и зачем все это, для чего?! Надо обратить свои взоры к жизни, научиться жить, причем жить именно сейчас, сегодня, пока ты жив, пока ты можешь взять от жизни то, что в ней есть.

Казалось бы, это – рационалистический эгоизм, гедонизм, вообще не имеющий отношения к религиозной мысли и к этическим идеалам. Но нет! Здесь не идет речь о чувственных наслаждениях, которые, кстати, отвергаются и буддизмом, и конфуцианством. Чань-буддизм звал к иному. Как бы воскресив в китайской мысли идеи раннего философского даосизма и многократно обогатив эти идеи за счет неисчерпаемых глубин индийской мистики, он призывал своих последователей не стремиться вперед, не искать Истину и не пытаться достичь нирваны или стать Буддой. Все это прах и суета. Главное в том, что Истина и Будда всегда с тобой, они – вокруг тебя, надо только уметь их найти, увидеть, узнать и понять. Истина и Будда вокруг и во всем – в пении птиц, в нежном шелесте листвы, в дивной красоте горных хребтов, в умиротворенной тиши озера, в сказочной красоте природы, в разумной сдержанности церемониала, в очищающей и просветляющей силе медитации, наконец, в радости труда, в скромном величии простой физической работы. Кто не видит Будды и Истины во всем этом, тот не сможет найти их ни на небе, ни в раю, ни сегодня, ни в отдаленном будущем. Словом, нужно уметь жить, познавать жизнь, радоваться ей, воспринимать ее во всем ее богатстве, многообразии и красоте.

Чань-буддизм ставил в центр своего внимания свободного от обязанностей и привязанностей человека, готового отрешиться от мирских забот и посвятить всего себя умению и искусству жить, но жить только для себя (в этом индийская традиция в чаньбуддизме решительно восторжествовала над китайской). Познать истины чань-буддизма и принять его принципы было непросто, для этого требовалась специальная длительная подготовка. Подготовка и посвящение обычно начинались с парадоксов. Первым из них было решительное отрицание знаний, особенно книжных, канонических. Одна из основных доктрин чань гласила, что основанный на писаных догмах интеллектуальный анализ не проникает в сущность явления и не способствует успеху в постижении Истины. Зачем напрягать ум и тем более загружать его книжной мудростью, когда можно дать полный простор интуиции и самовыражению и полностью отринуть каноны и авторитеты?! Именно так следует понимать ставший хрестоматийным завет известного мастера чань-буддизма И- сюаня (IX в.): «Убивайте всех, кто стоит на вашем пути! Если вы встретите Будду – убивайте Будду, если встретите патриарха – убивайте патриарха!» Иными словами, ничто не свято перед лицом великого сосредоточения индивида и внезапного его озарения и просветления, постижения им Истины.

Как постичь Истину? Этот вечный вопрос мыслителей чань-буддизм решал до удивления просто и парадоксально. Истина есть озарение. Оно нисходит на тебя внезапно, как интуитивный толчок, как внутреннее просветление, как нечто, что нельзя выразить

Буддизм являлся единственным иностранным элементов в китайской культуре, которые проник во все слои общества, определял их облик в течение долгих веков и стал неотъемлемой частью национальной цивилизации. Политическая история Китая может быть условно разделена на феодальный и имперский периоды, история же религиозная – на буддийскую и добуддийскую эпохи.

Новое вероучение не только изменило религиозную систему Китая; оно познакомило китайцев с добуддийскими индийскими философскими и религиозными учениями, а в сфере искусства послужило той связующей нитью, по которой эллинистическое влияние распространялось на восток через Центральную Азию. Такая многосторонняя и мощная сила, как буддизм, не могла не изменить китайскую цивилизацию, но в конечном счете именно буддизм, а не китайская культура, претерпел великую трансформацию. Достижения индийской философии широко обсуждались на западе, где они нашли ревностных сторонников, но китайцы, народ, для которого практичность является едва ли не самой главой чертой характера, оказались невосприимчивыми к беспредельным и туманным индийским спекуляциям. По прошествии времени китайцы стали интерпретировать буддийское вероучение в терминах нравственной добродетели, знакомых им еще со временем чжоуских философских школ. Под воздействием столь значительных местных преобразующих сил китайский буддизм принял форму, лишь внешне и весьма слабо напоминающую ту индийскую систему, из которой он вышел.

Китайские художники, призванные иллюстрировать эпизоды из жизни Будды, естественно, изображали индийского мудреца в знакомых им самим обстановке и окружении, подобно тому, как итальянские художники рисовали христианских святых в одеяниях эпохи Ренессанса.

Буддизм Махаяны пришел в Китай в 65 году при императоре Поздней Хань Мин-ди. Система Хинаяны, хотя и известная китайцам, никогда не была широко распространена на Дальнем Востоке и пропала там к X веку. Оба направления буддизма исчезли в Индии, где жестоко пострадали из-за мусульманских завоеваний и противодействия древней индуистской религии. Согласно китайской истории, император Мин-ди видел сон, что на западе находится всемогущее божество, и направил посольство, чтобы принести его культ в Китай. Посол добрался до Индии и вернулся с образами Будды и санскритскими книгами, которые были переведены на китайский в Лояне двумя индийскими монахами, сопровождавшими посла. Этими двумя индийцами были аранья Кашьяпаматанга и Дхармаратна (Дхармаранья), названные среди авторов китайской Трипитаки, собрания буддийских сочинений, первыми перевели сутры на китайский. Они работали в Монастыре Белого Коня около Лояна, названном так, ибо священные книги из Индии в Китай привезли на белом коне. Этот монастырь Баймасы, или же построенный на том же месте, существует до сих пор.

Возможно, что какое-то представление о буддизме было получено китайскими посланниками в Центральной Азии и Бактрии, ибо этот регион, ныне исключительно мусульманский, был одним из ранних и активно действующих буддийских центров. Не исключена вероятность того, что первая буддийская миссия прибыла из этих стран, а не из самой Индии. Ханьские императоры, как упоминалось выше, являлись сторонниками религиозных нововведений и всегда были готовы приветствовать новое божество. Однако радушный прием, оказанный при дворе буддизму, в целом не оказал никакого влияния на нацию в ханьскую эпоху.

Буддизм остался столичной диковинкой, его учение находилось в руках иноземцев, и он прошел мимо и народных масс, и сильно конфуцианизированного образованного класса.

Падение ханьской империи и последовавшие за ним разделение страны и нашествия варваров открыли дорогу буддизму и стимулировали религиозную революцию, ставшую самым значительным событием эпохи. Пока индийские переводчики с помощью все большего числа китайских помощников продолжали огромную работу по переводу санскритских оригиналов на китайский язык, северные варварские династии покровительствовали буддийским монахам в завоеванных провинциях. Новые правители, нуждавшиеся в поддержке образованного класса, нашли в лице буддистов и даосов оппонентов ортодоксальным конфуцианцам, преданных и верных ученых.

В IV и V веках буддизм распространился по всему Северному Китаю. Эти земли, благодаря центрально-азиатскому торговому пути, по которому осуществлялась связь с Индией, пользовались первостепенным вниманием индийских миссионеров. Маленькие царства Северного Китая при недолговечных тунгусских и гуннских династиях вошли в историю только благодаря обилию и плодотворной работе существовавших при них буддийских школ. В 401-412 годах в Чанъани, бывшей тогда столицей государства Поздняя Цзинь, работал и учил знаменитый Кумараджива, монах индийского происхождения, родившийся в Центральной Азии. Он проповедовал учение новых школ буддизма, прежде неизвестных в Китае.

Хотя буддизм и испытывал временные гонения, они не могли сдержать прогрессирующую новую религию. Историки свидетельствуют, что в 405 году девять из десяти семей в северной империи было охвачено этой верой. Массы народа, увидев в буддизме религию, которая обещала им в следующей жизни то, чего они были лишены в настоящей, приняли его, не понимая ни теории, ни вероучения.

Сто лет спустя, в 500 году, по свидетельству источников, весь Китай, и Северный, и Южный, стал буддийским. А это означает, что буддийским ритуалам и церемониям следовали повсюду, храмы и монастыри возникали в каждой области, многочисленных священнослужителей и монахов высоко почитали. Но было бы ошибкой представлять такое всеобщее обращение полным разрывом с религиозным прошлым, что отличало Римскую империю после принятия христианства. Одно из самых ярких проявлений национальной предрасположенности китайцев к космополитизму – это способность верить, или, по крайней мере почитать несколько явно несовместимых учений.

Императоры буддисты продолжали совершать жертвоприношения Небу, божествам земли и урожая. В даосский пантеон вошли буддийские и индуистские божества. “Три пути ведут к одной цели”, – говорят в Китае, однако не стоит считать подобное отношение всего лишь простым материалистическим желанием всегда быть на плаву и трижды застраховаться от беды. Религии Дальнего Востока, в отличие от западных, вышедших из иудаизма, никогда не утверждали своей категорической исключительности. Ни Будда, ни Конфуций, ни кто-либо из даосских мудрецов не мог сказать: “Нет богов, кроме меня”.

Сто лет спустя лянский У-ди, самый известный император Южного Китая, взял буддизм под свое покровительство. По его указу и под его личной опекой в 517 году была собрана и опубликована первая Трипитака. Десять лет спустя император, несмотря на протесты двора, стал монахом в столичном монастыре. С большим трудом его удалось вернуть на трон и он настоял, чтобы монахам был выплачен большой выкуп за то, что покинул их обитель. Два года спустя, в 529 году, он опять отрекся от мира, и снова его убедили покинуть монастырь, заплатив еще большую сумму. В 533 году Сяо У, правитель Вэй, государства, господствовавшего тогда на севере, отдал указ о втором издании Трипитаки вскоре после того, как императрица Ху, ревностная буддистка, истратила огромные средства на строительство монастырей и храмов.

Бодхидхарма. Основатель школы Чань (яп. Дзэн)
Все больше сочинений переводилось с санскрита на китайский, новыми поколениями монахов и мирян, как индийцев, так и китайцев, а благодаря улучшившемуся знанию санскрита литературное качество переводов, поначалу очень низкое, возросло. Китайские монахи стали лучше понимать учение различных школ, на которые уже давно разделился буддизм. Многие из этих школ появились и в Китае, а иногда под влиянием китайской специфики возникали и новые направления. Самой значительной из них была школа Чань, китайское обозначение дхьяны (сосредоточение, созерцание), основанная индийским монахом Бодхидхармой, жившим в Лояне между 516 и 534 годами.

Чаньская школа первостепенное внимание уделяла созерцанию как единственному и необходимому пути к просветлению. Человек должен был с помощью созерцания открыть в себе зародыш природы Будды, скрытый в каждом. Школа очень заботилась о теологии и избегала написанных текстов, полагаясь на устное общение между учителем и учеником. Ее яростно осуждали другие школы, считая ее учение еретическим. Тем не менее чаньская школа процветала в Китае, а позднее и в Японии (по-японски она называлась Дзен; эта школа также процветала в Корее (Сон) и во Вьетнаме (Тхиен)). Не может быть сомнений, что, хотя некоторые доктрины Чань имели буддийское происхождение, многое из теории и практики пришло из китайского даосизма.

Действительно, если Чань очистить от буддийской терминологии, то получится нечто, весьма напоминающее даосское учение “Дао-дэ цзина” и Чжуан-цзы.

В 563 году индийский монах Парамартха основал единственную процветавшую в Китае школу философии. Эта школа, известная в Индии как сарвастивада, а в Китае как “цзюйшэ цзун”, была консервативной и придерживалась доктрины Хинаяны, считавшейся самой подлинной традицией учения Гаутамы. Школа, обращавшаяся к ученым и интеллектуалам, так и не снискала всеобщей поддержки и умерла в X веке, когда появление культа Будды Амитабхи, ставшего на самом деле новой религией, изменило весь облик китайского буддизма.

В конце периода раздробленности китайский монах Чжи-и основал чисто китайскую школы, называющуюся “Тяньтай”, по-японски “Тэндай”. Чжи-и попытался примирить противоречивые трактовки учения Будды в некоем компромиссном единстве, полагавшем текст системой, а каждое учение – имеющим смысл только в определенном контексте. Тогда очевидные расхождения могли бы быть объяснены на основе интерпретации предполагаемой причины появления текста и заключенного в нем содержания. Возможно, именно вследствие такого компромиссного подхода школа приветствовалась многими китайцами и стала одной из самых процветающих на Дальнем Востоке. Только в XIV веке, когда амидаизм практически сменил ранний буддизм, школа Тяньтай стала приходить в упадок. Ее основатель Чжи-и, способный и плодовитый автор, умер 597 году вскоре после объединения империи династией Суй.

Амидаизм появился в Китае именно в это время, но поначалу не приветствовался. Только когда монах Кумараджива перевел на китайский “Амитабха сутру”, новое учение начало распространяться. Переведенные несколько лет спустя другие сочинения помогли популяризировать культ Амитабхи, вскоре завладевший умами людей, ибо непонятные трансцендентные философии других школ казались им слишком сложными.

Амидаизм заменяет изначальную и исторически подлинную личность Гаутами Амитабхой (японское чтение – “Амида”) – божеством, рожденным из лотоса в волшебном рае Сукхавати. Первоначально Амитабха был человеком, монахом Дхармакарой, жившим в мире, параллельном нашему. Он преобразовал свой мир по обету в Чистую землю Сукхавати (по-китайски “си тянь”, “западное Небо”) и стал Буддой Амитабхой, что означает Будда Безграничного Света.

Путь спасения более не лежал через проповедуемую Гаутамой суровую жизнь воздержания. Чтобы избежать ужасов ада и возродиться в Западном раю, необходимо лишь взывать к имени Амитабхи. Тем, кто полагал такое правило жизни слишком легким, предлагался высший идеал. Этим идеалом была не нирвана, уничтожение желаний и освобождение от страданий, а обещание стать самим Буддой, если всю земную жизнь посвятить гуманному служению людям. Так, Гуань Шиинь, или Гуань Инь, Бодхисаттва Авалокитешвара, превратился в божество милосердия, “Слышащее Плач Мира”, что означает его китайское имя. Этот сострадательный бодхисаттва, перед тем, как стать Буддой, обернулся, чтобы услышать крик о страдании, поднимавшийся с земли, и решил отложить свое вечное обожествление до тех пор, пока все живые существа не достигнут возвышенного состояния его самого.

Кроме Гуань Инь (который изображается с эпохи средневековья как женщина), также поклоняются и трем другим главным бодхисаттвам, качественно и функционально они не слишком отличаются от первого. Дицзан (Кшитигарбха), так же, как и Гуань Инь, отказался стать Буддой и посвятил себя облегчению страдания обреченных на адские муки. Дицзан обладает властью над Янь-ваном, правителем ада, и волен избавить или облегчить муки обреченных. Вэньшу (Маньджушри) и Пусянь (Самантабхадра) связываются в Китае со священными горами Эмэйшань в Сычуани и Утайшань и Шаньси. Они также являются бодхисаттвами, отказавшимися от состояния Будды с тем, чтобы помочь несовершенному человечеству в долгом восхождении к божественному состоянию. Майтрея, по-китайски Милэфо, часто называемый “Смеющимся Буддой”, не есть, строго говоря, ни Будда, ни бодхисаттава. Он – Будда грядущий, который будет в последний раз рожден на земле Бодхисаттвой и, как Гаутама, достигнет высшего состояния в этом мире.

Амидаизм, в котором культ этих бодхисаттв играет заметную роль, достиг большого распространения лишь несколько веков спустя после эпохи раздробленности. Завоевав симпатии простого народа, он поначалу не воспринимался учеными кругами, и лишь в X веке, в конце Тан, культ Будды-Амитабхи превзошел все остальные.

Дао-сюань, умерший в 667 году, основал “люй цзун”, чисто китайскую школу, вернувшуюся на позиции первоначального буддизма. Философские спекуляции порицались как противоречащие истинному учению Будды. Оставив теорию в стороне, Дао-сюань и его ученики сосредоточились на практике гуманности. Долг настоящего буддиста, заявляли они, – первым делом очистить свое сердце , а затем свои действия, заниматься милосердием и обрести веру во вселенскую гуманность. Эти идеи несут явный отпечаток конфуцианства. Может быть поэтому “люй цзун” всегда обращалась к китайским буддистам и преуспела в сопротивлении всепоглощаещему влиянию амидаизма, что позволило ей сохраниться. В связи с упадком других школ под наступлением амидаизма это учение постепенно собрало вокруг себя все наиболее интеллектуальное, что было в китайском буддизме.

К концу династии Тан буддизм, значительно модифицированный китайскими идеями и верованиями, занял свое место в китайской культуре, которое больше никогда не терял. Несмотря на то, что конфуцианские ученые в танский период и многие другие в последующие века выступали против новой религии, основная масса людей буддизм приняла и почитала Будда наравне с национальными героями и божествами. Хотя двор симпатизировал буддизму и давал большие средства на монастыри и храмы, буддийская церковь, возможно, из-за внутренних расхождений и слабой организации не приобрела политической власти и господства, сравнимого с христианскими церквами Европы. Даже на пике распространения буддизма политическая власть оставалась в руках мирян, получивших конфуцианское образование, даже если они и симпатизировали буддизму и были буддистами в повседневной жизни.