23. Принцип единства судьбы земельного участка и прочно связанных с ним объектов.
Данный принцип закреплен в ст. 1 ЗК РФ: единство судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, согласно которому все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков, за исключением случаев, установленных федеральными законами.
Из существа данного принципа следует, что здание (сооружение), расположенное на земельном участке, неразрывно с ним связано и, безусловно, не может существовать без земельного участка. Этим принципом земельный участок фактически объединяется в одну сложную вещь (земельно-имущественный комплекс) с другими объектами недвижимости, которые прочно связаны с земельным участком. Тем самым устанавливается, что в таком качестве эти объекты, составляющие единый земельно-имущественный комплекс, и должны участвовать в гражданском обороте.
На основании п. 1 ст. 35 ЗК РФ при переходе права собственности на здание, строение, сооружение, находящиеся на чужом земельном участке, к другому лицу оно приобретает право на использование соответствующей части земельного участка, занятой зданием, строением, сооружением и необходимой для их использования, на тех же условиях и в том же объеме, что и прежний их собственник.
Аналогичное положение содержится в пункте 3 статьи 552 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее - ГК РФ), предусматривающем, что при продаже недвижимости, находящейся на земельном участке, не принадлежащем продавцу на праве собственности, покупатель приобретает право пользования соответствующей частью земельного участка на тех же условиях, что и продавец недвижимости.
24. Право ограниченного владения чужим земельным участком: содержание, основания возникновения и прекращения.
25. Понятие и значение гос. Регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним.
Права на недвижимое имущество и сделки с ним подлежат государственной регистрации в Едином государственном реестре прав.
Специальным законом, регулирующим отношения, связанные с регистрацией прав на недвижимое имущество, является Федеральный закон от 21.07.1997 № 122-ФЗ "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" (далее - Закон о регистрации прав), который дает понятие государственной регистрации прав и определяет порядок ее проведения.
1. Государственная регистрация прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее также - государственная регистрация прав) - юридический акт признания и подтверждения государством возникновения, ограничения (обременения), перехода или прекращения прав на недвижимое имущество в соответствии с Гражданским кодексом Российской Федерации.
Государственная регистрация является единственным доказательством существования зарегистрированного права. Зарегистрированное право на недвижимое имущество может быть оспорено только в судебном порядке.
2. Государственная регистрация прав проводится на всей территории Российской Федерации по установленной настоящим Федеральным законом системе записей о правах на каждый объект недвижимого имущества в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество и сделок с ним (далее также - Единый государственный реестр прав).
3. Датой государственной регистрации прав является день внесения соответствующих записей о правах в Единый государственный реестр прав.
5. Отказ в государственной регистрации прав либо уклонение соответствующего органа от государственной регистрации могут быть обжалованы заинтересованным лицом или судебным приставом-исполнителем в суд, арбитражный суд.
Государственной регистрации подлежат права собственности и другие вещные права на недвижимое имущество и сделки с ним в соответствии со статьями 130, 131, 132 и164 Гражданского кодекса Российской Федерации, за исключением прав на воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты. Наряду с государственной регистрацией вещных прав на недвижимое имущество подлежат государственной регистрации ограничения (обременения) прав на него, в том числе сервитут, ипотека, доверительное управление, аренда.
1. Право собственности и другие вещные права на недвижимые вещи, ограничения этих прав, их возникновение, переход и прекращение подлежат государственной регистрации в едином государственном реестре органами, осуществляющими государственную регистрацию прав на недвижимость и сделок с ней. Регистрации подлежат: право собственности, право хозяйственного ведения, право оперативного управления, право пожизненного наследуемого владения, право постоянного пользования, ипотека, сервитуты, а также иные права в случаях, предусмотренных настоящим Кодексом и иными законами.
2. В случаях, предусмотренных законом, наряду с государственной регистрацией могут осуществляться специальная регистрация или учет отдельных видов недвижимого имущества.
3. Орган, осуществляющий государственную регистрацию прав на недвижимость и сделок с ней, обязан по ходатайству правообладателя удостоверить произведенную регистрацию путем выдачи документа о зарегистрированном праве или сделке либо совершением надписи на документе, представленном для регистрации.
4. Орган, осуществляющий государственную регистрацию прав на недвижимость и сделок с ней, обязан предоставлять информацию о произведенной регистрации и зарегистрированных правах любому лицу.
Информация предоставляется в любом органе, осуществляющем регистрацию недвижимости, независимо от места совершения регистрации. Государственную регистрацию прав на недвижимое имущество и сделок с ним осуществляют федеральный орган в области государственной регистрации и его территориальные органы.
Государственная регистрация прав проводится в следующем порядке:
прием документов, представленных для государственной регистрации прав, регистрация таких документов;
правовая экспертиза документов, в том числе проверка законности сделки (за исключением нотариально удостоверенной сделки) и установление отсутствия противоречий между заявляемыми правами и уже зарегистрированными правами на объект недвижимого имущества, а также других оснований для отказа в государственной регистрации прав или ее приостановления в соответствии с настоящим Федеральным законом;
внесение записей в Единый государственный реестр прав на недвижимое имущество при отсутствии указанных противоречий и других оснований для отказа или приостановления государственной регистрации прав;
совершение надписей на правоустанавливающих документах и выдача удостоверений о произведенной государственной регистрации прав.
| " |
Начиная с времен первой кодификации советского гражданского законодательства, а затем после второй его кодификации, воплощенной в действующих Основах и.кодексах, право собственности конституируется с опорой на соответствующее ему законодательно закрепленное общее понятие.
Подводимые под это понятие научные конструкции непрерывно обновлялись. Но, как свидетельствует сопоставление ст. 58 ГК РСФСР 1922 г. со ст. 19 Основ гражданского 1 законодательства 1961 г., легальное его формулирование оставалось неизменным. Оно не менялось, несмотря на то, что, вместо многоукладной, в стране создается единая социалистическая экономика, а одновременно с ликвидацией одних типов собственности безоговорочно утверждаются другие. И хотя такая ситуация оставляет впечатление внешней противоречивости, она безусловно оправдывается, неумолимой внутренней логикой. Если нельзя обойтись без общего понятия права собственности, применимого к разным формациям, то тем более неоспорима потребность обобщенного выражения разных видов этого права, сопутствующих одному и тому же обществу,27 О чем свидетельствуют и определения права собственности, приводимые в учебной литературе последнего времени. См., в частности: Советское гражданское право. Под ред. П. Е. Орловского и С. М. Корнеева. В 2-х т. М., 1969-1970, т. 1, с. 270; Советское гражданское право. Под ред. О. А. Красавчикова. В 2-х т. М„ 1972-1973. Т. 1, с. 236; Советское гражданское право. Под ред. В. А. Рясенцева. В 2-х т. М., 1975-1976. Т. 1, с. 270.
28 Научная дискуссия о понятии права собственности; наряду с общей проблематикой, затрагивает и некоторые сравнительно частные вопросы. В их числе особый интерес представляет вопрос о структуре правоотношений собственности. Обычно эта структура характеризуется по модели абсолютного правоотношения управомоченного с противостоящими ему всеми третьими обязанными к воздержанию лицами (см. подробнее: Р а и х е р В. К. Абсолютные и относительные права. - В кн.: Известия экономического факультета Ленинградского политехнического института, 1928, вып. 1, с. 273-306.- Названная работа содержит самое интересное в нашей литературе освещение упоминаемых в ее заглавии понятий). Предпринимались малорезультативные попытки выявить для правоотношений собственности на" средства производства одновременно с пассивными также активных субъектов, относя к их числу лиц, прилагающих свой труд к чужим средствам производства (А с к н а-з и и С. И. Основные вопросы теории социалистического гражданского права. Автореф. докт. дис. Вести. Ленингр. ун-та, 1947, № 12, с. 95-100). Некоторые " цивилисты вслед за отдельными специалистами в области общей теории права объявляют право собственности таким субъективным правом, которое вообще пребывает вне правоотношения (см., например: Г е н к и н Д. М. Право собственности в СССР, с. 32-47). Наиболее развернутую критику этой концепции см.: Флейшиц Е. А. «Абсолютная» природа права собственности.- В кн.:-Проблемы гражданского и административного права. М., 1962, с. 220 и ел.
а следовательно, проистекающих из единого государственно-волевого источника. Что же касается обеспечиваемого подобным образом практического эффекта, то достаточно сослаться, на содержащееся в законе общее разрешение таких связанных с правом собственности вопросов, которые, как, например, вопрос о моменте перехода этого права или о некоторых способах его защиты, при всей разнохарактерности реальных собственнических правоотношений вполне допускают единообразное их урегулирование.
Но одновременно с единством законодательное формирование права собственности может быть охарактеризовано и как непрекращающийся процесс его дифференциации. Оставляя в стороне многочисленные частности и не выходя за пределы классифицирования видов права собственности по типологиче-. скому принципу, следует выделить четыре наиболее знаменательных для этого процесса стадии.
Первая стадия совпадает с проведением первой кодификации советского гражданского законодательства, в которой различалась собственность государственная, кооперативная и частная (ст. 52 ГК РСФСР 1922 г.). Аналогичная классификация проводилась и в юридической литературе 20-х годов. 29 Отступления от нее допускали лишь те авторы, которые, выявляя специфические признаки кооперативной собственности, все же не находили коренных ее отличий от собственности частной либо в полном объеме, либо в границах образуемого кооперативными организациями паевого фонда. 30
Вторая стадия открывается принятием Конституции СССР 1936 г., ст. ст. 5, 7, 9 и 10 которой провозгласили существование в нашей стране социалистической собственности в двух формах (государственной и кооперативно-колхозной), личной собственности колхозного двора и отдельного гражданина, собственности мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей. Такое же разграничение было применено и в появившихся вслед за Конституцией научных публикациях и учебных материалах. 31 Известную модификацию в эту схему внесли лишь отдельные попытки, отправляясь от сходства предметов личной и мелкой частной собственности, доказать их однопорядковость также с социально-правовой точки зрения. 32
Третья стадия начинается с момента издания Основ гражданского законодательства, воспроизведших перечень тех же
29 См., например: Аскназии С. И. Очерки хозяйственного права СССР. Л., 1926, с. 40-41; В а вин Н. Г. Право собственности. Комментарий к ст. 52-70" Гражданского кодекса. М., 1923, с. 3-5.
30 См., например: Терехов А. Советское кооперативное право. Харьков, 1924, с. 88-89.
31 См., например: Гражданское право. Коллектив ВИЮН, т.1, с. 163-167. . -
32 См., например: Мажитова Р. Ф. Основные проблемы права личной собственности в СССР. Автореф. канд. дис. М., 1949, с. 8.
видов собственности, которые фигурируют в Конституции СССР 1936 г., но разграничивающих уже не две, а три формы социалистической собственности, выделив в особую форму, наряду с государственной и кооперативно-колхозной, также собственность профсоюзов и других общественных организаций (ст. 20, 24). Отдельные научные предвестники этого законодательно закрепленного новшества появлялись и ранее 33 , как не обошлось и без критического отношения к нему в некоторых последовавших затем научных выступлениях. 34 Но в целом советская цивилистическая доктрина такую градацию восприняла.
Четвертая стадия обусловлена принятием Конституции-СССР 1977 г. Она также относит к социалистической собственности имущество профсоюзов и других общественных организаций, подчеркивая, однако, что «основу экономической системы СССР составляет социалистическая собственность на средства производства, в форме государственной (общенародной) и колхозно-кооперативной собственности» (ст. 10). Не упоминается в ней собственность мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей, а речь идет лишь о допущении.индивидуальной трудовой деятельности в сфере кустарно-ремесленных промыслов, сельского хозяйства,-бытового обслуживания населения и др. (ст. 17).
Дальнейшее изложение поэтому и может быть сосредоточено на социалистической собственности в двух ее формах, составляющих основу экономической системы СССР, и производной от нее личной собственности.
Единство и дифференциация права собственности. Начиная с времен первой кодификации советского гражданского законодательства, а затем после второй его кодификации, воплощенной в действующих Основах и кодексах, право собственности конституируется с опорой на соответствующее ему законодательно закрепленное общее понятие. Подводимые под это понятие научные конструкции непрерывно обновлялись. Но, как свидетельствует сопоставление ст. 58 ГК РСФСР 1922 г. со ст. 19 Основ гражданского законодательства 1961 г., легальное его формулирование оставалось неизменным. Оно не менялось, несмотря на то, что, вместо многоукладной, в стране создается единая социалистическая экономика, а одновременно с ликвидацией одних типов собственности безоговорочно утверждаются другие. И хотя такая ситуация оставляет впечатление внешней противоречивости, она безусловно оправдывается неумолимой внутренней логикой. Если нельзя обойтись без общего понятия права собственности, применимого к разным формациям, то тем более неоспорима потребность обобщенного выражения разных видов этого права, сопутствующих одному и тому же обществу, а следовательно, проистекающих из единого государственно-волевого источника. Что же касается обеспечиваемого подобным образом практического эффекта, то достаточно сослаться на содержащееся в законе общее разрешение таких связанных с правом собственности вопросов, которые, как, например, вопрос о моменте перехода этого права или о некоторых способах его защиты, при всей разнохарактерности реальных собственнических правоотношений вполне допускают единообразное их урегулирование.
Но одновременно с единством законодательное формирование права собственности может быть охарактеризовано и как непрекращающийся процесс его дифференциации. Оставляя в стороне многочисленные частности и не выходя за пределы классифицирования видов права собственности по типологическому принципу, следует выделить четыре наиболее знаменательных для этого процесса стадии.
Первая стадия совпадает с проведением первой кодификации советского гражданского законодательства, в которой различалась собственность государственная, кооперативная и частная (ст. 52 ГК РСФСР 1922 г.). Аналогичная классификация проводилась и в юридической литературе 20-х годов . Отступления от нее допускали лишь те авторы, которые, выявляя специфические признаки кооперативной собственности, все же не находили коренных ее отличий от собственности частной либо в полном объеме, либо в границах образуемого кооперативными организациями паевого фонда .
Вторая стадия открывается принятием Конституции СССР 1936 г., ст. 5, 7, 9 и 10 которой провозгласили существование в нашей стране социалистической собственности в двух формах (государственной и кооперативно-колхозной), личной собственности колхозного двора и отдельного гражданина, собственности мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей. Такое же разграничение было применено и в появившихся вслед за Конституцией научных публикациях и учебных материалах . Известную модификацию в эту схему внесли лишь отдельные попытки, отправляясь от сходства предметов личной и мелкой частной собственности, доказать их однопорядковость также с социально-пра-вовой точки зрения .
Третья стадия начинается с момента издания Основ гражданского законодательства, воспроизведших перечень тех же видов собственности, которые фигурируют в Конституции СССР 1936 г., но разграничивающих уже не две, а три формы социалистической собственности, выделив в особую форму, наряду с государственной и кооперативно-колхозной, также собственность профсоюзов и других общественных организаций (ст. 20, 24). Отдельные научные предвестники этого законодательно закрепленного новшества появлялись и ранее , как не обошлось и без критического отношения к нему в некоторых последовавших затем научных выступлениях . Но в целом советская цивилистическая доктрина такую градацию восприняла.
Четвертая стадия обусловлена принятием Конституции СССР 1977 г. Она также относит к социалистической собственности имущество профсоюзов и других общественных организаций, подчеркивая, однако, что (ст. 10). Не упоминается в ней собственность мелких частных хозяйств единоличных крестьян и кустарей, а речь идет лишь о допущении индивидуальной трудовой деятельности в сфере кустарно-ремесленных промыслов, сельского хозяйства, бытового обслуживания населения и др. (ст. 17).
Дальнейшее изложение поэтому и может быть сосредоточено на социалистической собственности в двух ее формах, составляющих основу экономической системы СССР, и производной от нее личной собственности.
§ 2. Социалистическая собственность
Право государственной собственности. Создание государственной социалистической собственности, разработка методов управления ею, формирование особых средств ее юридической защиты знаменовали невиданный по размаху процесс широкого развертывания новых общественно-правовых явлений, нуждавшихся в тщательном изучении и глубоком осмыслении. При этом уже со времени перехода к новой экономической политике на первый план выдвигаются никогда с тех пор не терявшие актуальности две фундаментальные проблемы: о сущности государственной собственности в СССР и о правах госорганов (трестов и иных самостоятельных организаций) на закрепленные за ними части государственного имущества. Та и другая проблемы находились в центре внимания как внутри страны, так и в зарубежных откликах на складывавшийся у нас новый строй экономико-правовых отношений.
Если в стадии проведения революционной национализации со страниц зарубежной печати не сходили сетования на ломку всяческой собственности в советских республиках, то с переходом к нэпу некоторые иностранные и едва ли не все белоэмигрантские юристы сменовеховского толка, трактуя впервые тогда вводившийся хозрасчет с реставраторских позиций, объявляли единственными и притом именно частными собственниками переданного им имущества экономически обособившиеся от государства отдельные его самостоятельные органы.
Сходная концепция приобрела известную распространенность и в некоторых внутрисоветских публикациях . Здесь она строилась на предположении, что закрепленное ст. 58 ГК РСФСР общее понятие права собственности на самом деле воплощает определение права частной собственности. А поскольку в отношении имущества, не изъятого из оборота с их участием, госорганы обладают всеми предусмотренными ст. 58 ГК правомочиями, они и должны признаваться частными собственниками такого имущества. В отличие от этого, имущество, изъятое из оборота, получало со стороны приверженцев тех же взглядов двоякую оценку. Согласно одной из них, вследствие закрепления его за государственными трестами без права распоряжения оно вылилось в некий государственный майорат и предстает как нечто вроде созданного государством заповедного имущества. Согласно другой, даже изъятые из оборота объекты поступают в частную собственность по мере допустимого их включения в товарный оборот. Когда же подобная возможность не возникает или, возникнув, не реализуется, то, ввиду технического использования объектов такого рода госорган, хотя и лишен права частной собственности, становится тем не менее их публичным собственником. Но в обоих случаях собственность государства исчезает, заменяясь собственностью госорганов, с подразделением сообразно правовой дифференциации ее материальных объектов на публичную и частную под эгидой понятия.
Если, однако, в изложенных суждениях государственная собственность рассматривается как частная со стороны имущественных правомочий госорганов, то в меновой концепции она получала такую же квалификацию, но уже стороны правомочий самого государства. Соответственно общему взгляду на правоотношение как юридическую форму, сопутствующую лишь товарной стихии, сторонники этой концепции расценивали и право собственности всего только в качестве независимо от его классовой природы и порождающих его конкретно-исторических условий. Отсюда и вывод, что, поскольку государственное имущество включается в сферу циркуляции товаров, оно принадлежит государству на таком же праве собственности, как и любому частному лицу. И наоборот, в той мере, в какой государственное имущество находится вне товарной сферы, оно вообще перестает быть предметом собственности, всецело подчиняясь. Иными словами, в пределах сохранения у нас товарных отношений государство является собственником товара, ничем не отличаясь от всякого другого частного собственника. Но вследствие того, что сфера товарного обращения постепенно сокращается, начинает и право государственной собственности, заменяясь сперва в определенных масштабах, а в перспективе и целиком техникой организации производства. Итак, либо право частной собственности, либо вообще никакого права - таково конечное основанное на меновой концепции умозаключение, полностью согласующееся с ее отношением к общей проблеме отмирания государства и права .
Защита подобных воззрений, даже когда меновая концепция заняла на какой-то отрезок времени господствующие позиции в советском правоведении, разумеется, не упраздняла исследования государственной собственности как специфически социалистической, а не абстрактно-товарной категории. И когда в первой половине 30-х годов развернулась достаточно острая дискуссия вокруг составленного П. И. Стучкой и Г. Н. Амфи-театровым проекта Основных начал гражданского законодательства, то одно зафиксированное в нем положение никаких споров не вызывало. Это положение гласило: . Понятно также, что историческая новизна государственной собственности в СССР, полная несовместимость укоренившихся представлений с собственностью такого типа, которая, составляя всенародное достояние, управляется на началах демократического централизма, требовали образования в ходе ее исследования новых понятий, разработки адекватных ей специальных юридических конструкций. Между тем отдельные юристы пытались и в этом вопросе идти традиционными путями, стремясь преломить общественно-правовые образования эпохи диктатуры пролетариата сквозь призму уходящих в прошлое юридических доктрин.
В ряду подобных попыток особенно показательно теоретическое построение Б. С. Мартынова, который для объяснения правовой природы государственной собственности соединил две весьма солидных по возрасту концепции, полностью взаимоисключаемых догматически, но, несмотря на это, спокойно совмещавшихся в одних и тех же публикациях 1924 - 1927 гг. С одной стороны, в качестве образца он привлекает римского фидуциария и английского trastee, утверждая, что, что поэтому, и что. С другой стороны, поскольку образующиеся на почве государственной собственности имущественные правомочия зачастую оказывают неодолимую сопротивляемость стремлению втиснуть их в традиционные юридические формы, Б. С. Мартынов призывает к отказу от римских правовых понятий. Однако вслед за этим призывом он обращается к средневековым юридическим категориям, возрождая теорию разделенной собственности на том основании, что. Для формулирования своих конечных выводов в этом направлении автор прибегает к прямому заимствованию не только идей, но и терминологии постглоссаторов, заявляя, что.
Но ведь фидуциарная и разделенная собственность - не одно и то же! Фидуциарий вообще не является действительным собственником, чего нельзя сказать об участниках разделенной собственности, особенно если рассматривать их сообща. Как же могло произойти ошибочное отождествление несовпадающих догматических понятий при столь совершенном овладении всем арсеналом средств догматической юриспруденции? Причины этой интригующей загадочности слишком серьезны, чтобы относиться к ним с ироническим высокомерием.
Неотделимая от государственной собственности внутренняя ее природа характеризуется тем, что, образуя единый фонд имущества, эта собственность управляется путем закрепления обособленных имущественных комплексов за отдельными госорганами. Указанные объективные свойства не имеют аналога в системе понятий, привычных для научного инструментария, которым в то время пользовался Б. С. Мартынов. Но их неоспоримая реальность, как бы она ни преображалась в индивидуальном сознании, не могла пройти бесследно для проводившегося теоретического анализа. Обратив внимание на оба отмеченных момента, Б. С. Мартынов и выдвинул одновременно две теории, каждая из которых казалась ему имеющей право на существование. При этом фидуциарная теория искаженно интерпретировала единство государственной собственности, а порядок управления ею не менее ошибочно отражался в теории разделенной собственности. По существу же несводимые к воспринятым традиционным понятиям логически, они противоречили также сущности общественных отношений, послуживших поводом к их разработке. Это, однако, не помешало им явиться предтечей двух новых построений, которым в истории советской цивилистики была уготована гораздо более заметная роль.
Фидуциарная теория имела своим продолжением выдвинутую в конце 20-х годов А. В. Венедиктовым теорию товарной собственности государства. Как полагал тогда А. В. Венедиктов, в товарных отношениях могут участвовать лишь собственники товаров, а потому и государство для включения своего имущества в сферу товарного оборота посредством государственных трестов должно признавать за ними по крайней мере формальное право собственности. Он писал, что. Но очерченной областью и исчерпывается право собственности треста, ибо вне товарного оборота, в отношениях государства с его органами права собственности к нему не находит применения>. Поскольку за пределами товарооборота государственное имущество выступает, здесь и не возникает вопрос о том, кто является собственником предоставленного тресту имущества, - таким собственником является государство. Именно поэтому, заявил А. В. Венедиктов, .
Сходство изложенных взглядов с фидуциарной теорией очевидно. Но оно не устраняет и коренных различий между ними. Не говоря о том, что Б. С. Мартынов обосновывал свои выводы методом конструктивно-догма-тическим, тогда как А. В. Венедиктов шел преимущественно путем раскрытия экономических предпосылок включения государства в сферу товарного оборота, они ориентировались и на существенно различные принципиальные установки. Для фидуциарной теории государство и его органы - противостоящие друг другу самостоятельные субъекты. Для теории товарной собственности госорган - это само государство, лишь формально выступающее в виде обособленного лица с наделением его правами собственника как условия, без которого участие в обмене товарами исключено.
Это обстоятельство и дало А. В. Венедиктову основание утверждать, что воззрения, которые он тогда отстаивал, не колеблют ни единства фонда государственной собственности, ни единства государства и его органов. Но как только внимание исследователя переключается на вопрос о том, в чем суть различия внутри этого единства, учитывая одинаковую реальность первого и второго, как тотчас же обнаруживается вся глубина противоречивости теории товарной собственности. Не считаться с фактом такого различия, она, конечно, не могла, но, считаясь с ним, пыталась свести его к чисто формальному моменту, к своеобразному приему юридической техники, чтобы устранить какую бы то ни было почву для коллизии с принципом единства фонда государственной собственности. И все же этот принцип оказался нарушенным, так как и рассматриваемая теория не обошлась без признания права собственности за госорганами, хотя и с оговоркой о том, что последнее является всего лишь формальным правом. Таким образом, тот же комплекс противоречий, который отражен во взглядах его предшественников, оказался непреодолимым и для А. В. Венедиктова: единство фонда государственной собственности приводило его к отрицанию реальности имущественных прав госорганов, к признанию их правами чисто формальными; различие же внутри этого единства вело к тому, что названные формальные права объявлялись вместе с тем правом собственности, ибо никакого иного права, способного обеспечить участие госорганов в товарообороте, автор тогда еще себе не представлял.
В то время, однако, как фидуциарная теория нашла продолжение
в теории товарной собственности, сопутствовавшая ей теория разделенной
собственности, сохранив прежнее наименование, сменила в середине
30-х годов догматический вариант на глубоко отличный от него вариант
социологический. Сторонники этого варианта прямо заявляли о единстве фонда
государственных имуществ. Так, Л. Я. Гинцбург писал, что . Он
отмечал также, что единство не исключает . Более того, передачу госорганам
отдельных частей государственного имущества он рассматривал как такую
объективную необходимость, лишь при строжайшем следовании которой становится
достижимым максимально возможный при их использовании
производственно-хозяйственный эффект. Но, обращаясь к юридическому
опосредствованию этих организационно-экономических предпосылок, Л. Я.
Гинцбург не обнаруживал других путей, кроме признания права собственности как
за государством, так и за его органами. А отсюда с неизбежностью следовала
трактовка права государственной собственности как поделенного между разными
субъектами. При этом сперва отмечается лишь, что между ними правомочий по распоряжению и эксплуатации
государственного имущества>. Затем от разделенности имущества между госорганами
автор переходит к его разделенности между госорганами и государством: <...>. Что же касается итогового вывода, то он сформулирован
следующим образом: - отдельным хозорганам> .
Доброе утро, Александра Николаевна!
В числе основных принципов земельного законодательства в подп. 5 п. 1 ст. 1 ЗК РФ провозглашен такой, как единство судьбы земельных участков и прочно связанных с ними объектов, согласно которому все прочно связанные с земельными участками объекты следуют судьбе земельных участков, за исключением случаев, установленных федеральными законами.
В развитие этого принципа ст. 35 ЗК РФ содержит запрет на отчуждение земельного участка без находящихся на нем зданий и сооружений в случае, если они принадлежат одному лицу. Одновременно в п. 3 ст. 3 подчеркнуто, что имущественные отношения по владению, пользованию и распоряжению земельными участками, а также по совершению сделок с ними регулируются гражданским законодательством, если иное не предусмотрено земельным законодательством. Следуя логике и смыслу приведенных норм, получается, что нормы Земельного кодекса Российской Федерации при регулировании имущественных отношений, предметом которых является земельный участок, имеют приоритет перед нормами Гражданского кодекса Российской Федерации. В этой связи возникает ряд вопросов, разрешение которых может вызвать трудности на практике. В частности, могут ли быть завещаны земельный участок и строение разным лицам, что до настоящего времени не редкость на практике? Насколько действительно такое завещание и вправе ли нотариус выдать свидетельства о праве на наследство отдельно на земельный участок и отдельно на строение? В этом отношении представляет интерес дело, рассмотренное Видновским городским судом по спору между наследниками по закону и завещанию.
После смерти Л. осталось наследство в виде садового участка и возведенного на этом участке строения. Садовый домик был завещан дальней родственнице Н., а земельный участок унаследовала по закону дочь умершей С. Последняя обратилась в суд с иском о признании завещания недействительным, считая, что не может быть завещано строение в отрыве от земельного участка, поскольку это делает невозможным использование как земельного участка, так и строения по своему назначению и ведет к различного рода спорам и конфликтам.
Решением городского суда, оставленным без изменения в кассационном порядке, в иске о признании завещания недействительным было отказано.
Таким образом, при разрешении настоящего дела суды первой и второй инстанций дали положительный ответ относительно возможности завещания земельного участка и строения разным лицам и действительности такого завещания.
Принятое городским судом решение не вызывает сомнений, и в пользу его можно привести следующие соображения.
Во-первых, указанные выше положения Земельного кодекса Российской Федерации не могут затрагивать общие правила наследования, предусмотренные Гражданским кодексом Российской Федерации. Земельные участки и строения нельзя рассматривать как вещь и принадлежность, а также как сложную вещь в виде единого целого. Между ними, безусловно, имеется известная связь, которая в соответствии со ст. 35 ЗК РФ должна учитываться при отчуждении строений и земельных участков, однако с точки зрения гражданского права земельные участки и прочно связанные с ними объекты, то есть строения, - это самостоятельные объекты права собственности (ст. 130 ГК РФ). Поэтому нет никаких оснований для признания завещания недействительным, если завещатель сделал отдельные распоряжения по поводу земельного участка и строения, либо только некоторых из них, по своему усмотрению.
Во-вторых, следует отметить, что подп. 5 п. 1 ст. 1 ЗК РФ, закрепивший принцип единства судьбы земельного участка и прочно связанных с ним объектов, содержит оговорку - "за исключением случаев, установленных федеральными законами". Таким исключением можно считать раздел V "Наследственное право" ГК РФ, нормы которого не содержат каких-либо ограничений по распоряжению гражданином на случай смерти земельными участками и строениями. Ничего чрезвычайного ситуация, когда право собственности на земельный участок и строение переходит к разным лицам, не содержит, выход из нее в достаточной степени урегулирован главой 17 ГК РФ.
