2.1 Относимость, допустимость, достоверность свидетельских показаний

Относимость доказательств - правило, в соответствии с которым суд принимает только те доказательства, которые имеют прямое отношение к делу. Правосудие в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности осуществляется путем разрешения экономических и иных споров, отнесенных к компетенции арбитражных судов. В качестве первичного и важнейшего условия реализации задач правосудия выступает необходимость точного установления судом фактических обстоятельств спорного правоотношения. Для правильного и рационального построения судебного разбирательства важно определить пределы судебного исследования и объем необходимого доказательственного материала по каждому конкретному делу. Эти вопросы и разрешаются по правилам относимости доказательств. Согласно ст. 67 АПК РФ "арбитражный суд принимает только те доказательства, которые имеют отношение к рассматриваемому делу".

Относимость свидетельских показаний как доказательств зависит от правильного определения предмета доказывания. Свидетельские показания, подтверждающие или опровергающие существование обстоятельств предмета доказывания, будут относимыми. Неотносимые доказательства не могут быть допущены. Часть 2 ст. 67 АПК РФ содержит прямое указание на 2 случая недопустимости неотносимых доказательств. В первую группу включены поступившие в арбитражный суд документы, содержащие ходатайства в поддержку лиц, участвующих в деле, или оценку их деятельности. Речь идет о документах, не относящихся к предмету доказывания. Причем ходатайства в поддержку лиц, участвующих в деле, содержащие оценку их деятельности, могут негативно отразиться на независимом судебном рассмотрении обстоятельств дела. Документы, отнесенные в указанную группу, не имеют значения для установления обстоятельств дела, следовательно, являются неотносимыми.

В другую группу входят иные документы, не имеющие отношения к установлению обстоятельств по рассматриваемому делу. Последствия представления данных документов едины: они не допускаются к рассмотрению арбитражным судом, не приобщаются к материалам дела.

Как видно, вышесказанное относится к документарными доказательствам, однако нет никаких препятствий к применению данных требований к свидетельским показаниям. В содержание свидетельских показаний должны входить только сведения о фактах. Различные оценки, даваемые свидетелем фактам, его соображения и догадки доказательственного значения иметь не должны.

Допустимость доказательств - это установленное законодательством требование, ограничивающее использование конкретных средств доказывания, или предписывающее обязательное использование конкретных средств доказывания при установлении определенных фактических обстоятельств дела. Допустимость доказательств определена АПК РФ: "Обстоятельства дела, которые согласно закону должны быть подтверждены определенными доказательствами, не могут подтверждаться в арбитражном суде иными доказательствами" (ст. 68 АПК РФ).

Выше был приведен пример, в котором суд вышестоящей инстанции по результатам рассмотрения кассационной жалобы истца указал, что акт сверки, подписанный неуполномоченным лицом, свидетельские показания не являются надлежащими доказательствами, свидетельствующими о перерыве срока исковой давности. То есть в данном примере суд расценил свидетельские показания как ненадлежащие доказательства. Проанализируем причины этого. В соответствии со ст. 71 АПК РФ арбитражный суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности. В связи с этим представляется важным установить обстоятельства, при которых были получены сведения о совершении действий по признанию долга. Безусловно, будет иметь значение заинтересованность лица сообщившего сведения. Например, свидетелем может быть работник должника, кредитора или третьего лица. Необходимо установить при каких обстоятельствах, в какой обстановке были совершены действия по признанию долга, причем такие обстоятельства желательно подтверждать письменными доказательствами, в противном случае суд может не принять свидетельские показания. Например, это могут быть письма, протоколы, повестки, свидетельствующие о том, что такого-то числа состоялась встреча, участвовали такие-то лица, в том числе должник. Если это будет подтверждено письменными доказательствами, то велика вероятность положительного отношения суда к показаниям свидетелей, подтверждающих совершение должником действий по признанию долга. Если же ограничиться только тем, что сослаться на разговор по телефону между полномочными представителями сторон, в котором представитель должника признал наличие долга, то, очевидно, этого будет недостаточно для применения арбитражным судом ст. 203 ГК РФ.

АПК РФ не предусматривает какой-либо конкретный перечень фактов и обстоятельств, которые могли бы быть подтверждены свидетельскими показаниями, либо наоборот не могли бы быть ими подтверждены. Прямой запрет на использование показаний свидетеля можно найти в ст. 162 ГК РФ, где указано, что несоблюдение простой письменной формы сделки лишает стороны права в случае спора ссылаться в подтверждение сделки и ее условий на свидетельские показания, но не лишает их права приводить письменные и другие доказательства. Вопросы применения свидетельских показаний в ГК РФ затрагиваются также в ст.ст. 493, 812, 887. Каких-то иных специальных случаев использования свидетельских показаний, применительно к арбитражному процессу, законом не предусматривается.

Доказательством, полученным с нарушением закона, судебная практика признает "показания свидетеля", не предупрежденного об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний; "показания свидетеля" без разъяснения ему ч. 6 ст. 56 АПК РФ (ст. 51 Конституции РФ) с одновременным предупреждением об уголовной ответственности за отказ от дачи показаний и отобранием соответствующей подписки; доказательства, признанные в порядке ст. 161 АПК РФ фальсифицированными; и др.

По общему правилу процессуальные источники, в которых содержатся фактические данные, не отвечающие нормам истинности или нравственности, также не должны признаваться доказательствами. Примером доказательства, не соответствующего нормам истинности, могут быть показания допрошенного в качестве свидетеля экстрасенса, если, с его слов, сведения, имеющие отношение к делу, он узнал с помощью магии. Уровень развития нашего общества и представлений об иррациональных явлениях не позволяет показания свидетеля, содержащие такую информацию, даже правильно с точки зрения закона оформленные, признать допустимым доказательством.

Вполне правомерно признать недопустимым доказательством показания свидетеля, содержание которых изложено в нецензурных выражениях, несмотря на то, что при производстве допроса не нарушались требования АПК РФ.

Юридические признаки недопустимости свидетельских показаний установлены чч. 5, 5.1 ст. 56 АПК РФ, согласно которым не подлежат допросу в качестве свидетелей судьи и иные лица, участвующие в осуществлении правосудия, об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с участием в рассмотрении дела, представители по гражданскому и иному делу - об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением обязанностей представителей, а также лица, которые в силу психических недостатков не способны правильно понимать факты и давать о них показания. Также не подлежат допросу в качестве свидетелей посредники, оказывающие содействие сторонам в урегулировании спора, в том числе медиаторы, об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением соответствующих обязанностей. Таким образом, круг лиц, не допускаемых к участию в деле в качестве свидетелей, гораздо уже круга лиц, которым могут быть известны обстоятельства дела.

В ч. 6 ст. 56 АПК РФ закреплено конституционное дозволение - "никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом". Свидетель может отказаться отдачи таких показаний. Но свидетель вправе сообщить суду соответствующие сведения, но добровольно. Причем после того, как ему надлежащее конституционное право будет разъяснено и он своей подписью удостоверит факт разъяснения настоящего права.

Помимо относимости и допустимости свидетельские показания должны отвечать признакам достоверности. Достоверность доказательств - соответствие содержания доказательств действительности, истинному положению вещей. Для того чтобы определить достоверность доказательств, суд прежде всего должен проверить доброкачественность источника, из которого получены сведения, а также сам процесс формирования доказательств. Понятие достоверности доказательств закреплено в ч. 3 ст. 71 АПК РФ: "Доказательство признается арбитражным судом достоверным, если в результате его проверки и исследования выясняется, что содержащиеся в нем сведения соответствуют действительности".

В отношении свидетельских показаний арбитражный суд должен проверить, мог ли свидетель по своему психическому и физическому состоянию воспринимать описываемые им факты. Не состоит ли свидетель в родственных связях, не находится ли он в служебной, материальной или иной зависимости от одной из сторон.

Очень важное положение АПК РФ содержится в ч. 4 ст. 88: "Не являются доказательствами сведения, сообщаемые свидетелем, если он не указать источник своей осведомленности". Эта норма преграждает возможность появления показаний по слухам (в английских и американских нормативных актах о доказательствах, например, подробно разработаны правила о недопустимости показаний с чужих слов), следовательно, способствует исследованию лишь достоверных доказательств.

Итак, свидетельские показания, как и любое другое средство доказывания, должны обладать признаками относимости, допустимости и достоверности. Если закон не предусматривает, чем должны подтверждаться те или иные обстоятельства, то с формальной точки зрения свидетельские показания могут рассматриваться как допустимые и достаточные доказательства, подтверждающие эти обстоятельства. Вместе с тем, юридическая сила свидетельских показаний в арбитражном процессе часто зависит пусть и от косвенных, но письменных доказательств, а также от обстановки, при которой были получены свидетельские показания, субъекта - носителя таких сведений и обстоятельств, которые должны быть ими подтверждены.

Доказательства

Стороны в судебном заседании представляют различные доказательства, как имеющие значение, так и не имеющие какого-либо значения по делу. Доказательства, которые имеют значение для рассмотрения и разрешения дела...

Доказательство в гражданском процессе

Доказательство и доказывание в уголовном процессе

Понятия допустимости и относимости являются основополагающими для решения вопроса о пригодности или непригодности фактических данных для использования в качестве доказательств по уголовному делу...

Доказывание в уголовном процессе

Доказательства могут правильно отражать факты объективной действительности, а могут и искажать их, т. е. они могут быть достоверными и недостоверными. Поэтому в ч. 1 ст. 104 УПК указывается...

Доказывание и доказательства в арбитражном процессе

Относимость доказательств имеет большое значение для обеспечения правильного разрешения конкретного спора в арбитражном процессе. В соответствии со ст. 67 АПК РФ арбитражный суд принимает только те доказательства...

Необходимые доказательства

Предмет доказывания, т. е. круг фактов, подлежащих установлению по делу, суд определяет, исходя из требований и возражений, заявленных сторонами, и руководствуясь нормами материального права, которые должны быть в данном случае применены...

Особенности процесса доказывания в уголовном процессе

Вопрос о понятии и содержании доказательств является в правовой литературе дискуссионным. Одни авторы утверждают, что под доказательствами следует понимать только сведения о фактах или фактические данные, факты...

Относимость и допустимость доказательств и содержание судебного решения

В соответствии со ст. 55 ГПК доказательствами по делу являются те сведения о фактах, на основании которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, иные обстоятельства...

Понятие доказательства в гражданском процессе

В соответствии со ст. 55 ГПК доказательствами по делу являются те сведения о фактах, на основании которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, иные обстоятельства...

Свидетель - это юридически незаинтересованный участник гражданского процесса, знающий сведения о фактах рассматриваемого дела, о которых обязан дать правдивые показания в судебном заседании. Поэтому в ст. 69 ГПК РФ прямо установлено...

Правовая оценка свидетельских показаний

В юридической литературе свидетельские показания в зависимости от их содержания подразделяют на три группы: -сведения-информация; -сведения, содержащие суждения; -показания сведущих свидетелей. Сведения-информация обычно дают свидетели...

Правовая оценка свидетельских показаний

Процедура дачи показаний свидетелями подробно урегулирована ГПК РФ...

Предмет доказывания

В соответствии со ст. 55 ГПК доказательствами по делу являются те сведения о фактах, на основании которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, иные обстоятельства...

Свидетельские показания в арбитражном процессе

свидетель арбитражный показание допрос Сведения о фактах могут быть получены судом только из предусмотренных законом средств доказывания -- письменных и вещественных доказательств, объяснений лиц, участвующих в деле, заключений экспертов...

Экспертиза как средство доказывания в уголовном судопроизводстве

ДОПРОС СВИДЕТЕЛЕЙ В СУДЕБНОМ ЗАСЕДАНИИ. ОГЛАШЕНИЕ ПОКАЗАНИЙ СВИДЕТЕЛЕЙ.

При рассмотрении судом уголовного дела в общем порядке, в качестве доказательств по уголовному делу используются показания свидетелей допрошенных в судебном заседании или оглашенные в соответствии с требованиями закона.

Согласно закона, свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний по данным обстоятельствам.

Так, в качестве свидетелей в судебном заседании могут быть допрошены не только очевидцы совершения преступления, но и лица выступавшие в качестве понятых при проведении следственных действий, либо которые могут охарактеризовать подсудимого.

В большинстве случаев показания свидетелей имеют решающее значение для разрешения уголовного дела и установления виновности или не виновности подсудимого.

Правом на вызов и допрос свидетелей в судебном заседании обладает как сторона обвинения, так и сторона защиты. Вместе с тем, согласно ч.4 ст.271 УПК РФ, суд не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве свидетеля или специалиста, явившегося в суд по инициативе сторон.

Таким образом, если свидетель явился в судебное заседание, то суд не вправе отказать в его допросе.

Допрос свидетеля в судебном заседании начинается с установления судом его личности и предупреждении свидетеля об ответственности за отказ от дачи показаний и дачу суду заведомо ложных показаний.

Важно: Свидетель имеет право отказаться свидетельствовать против себя и своих близких родственников (супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки). То есть если свидетелю известны сведения, которые могут быть использованы как доказательства виновности подсудимого, то являясь близким родственником подсудимого, свидетель может такие показания не давать.

Первой задает вопросы свидетелю, та сторона, по инициативе которой он допрашивается в суде, после противоположная сторона. Если свидетель вызван стороной обвинения, то первым задает вопросы прокурор, и только потом адвокат и подсудимый.

Суд также может задавать вопросы свидетелю по существу уголовного дела, а также отводить вопросы сторон, если они не имеют отношения к рассматриваемому делу или например могут рассекретить личность свидетеля, если данные о его личности сохранены в тайне.

К допросу свидетелей в судебном заседании необходимо подойти очень серьезно, продумать все вопросы которые сторона защиты будет задавать свидетелю, и его возможные ответы на них.

При подготовке к допросу свидетеля обвинения необходимо понимать, что сторона обвинения с большей долей вероятности уже проинструктировала свидетеля о содержании показаний которые ему необходимо давать в судебном заседании, и о возможных вопросах стороны защиты. Кроме того, в практике не редкие случаи, когда прокурор перед допросом свидетеля, дает ему возможность прочитать показания данные на стадии следствия.

Имейте ввиду, что часто свидетели обвинения, принимают сторону защиты "в штыки" и полностью поддерживают позицию прокурора.

При подготовке к допросу свидетеля защиты, целесообразно очень подробно проконсультировать свидетеля о содержании его показаний, и возможных вопросах стороны обвинения с целью дискредитировать его показания. Будьте готовы, что прокурор будет задавать много уточняющих вопросов, чтобы поставить под сомнение отношение данных свидетелем показаний к рассматриваемому уголовному делу.

Оглашение показаний данных свидетелем на следствии в связи с противоречиями.

Закон представляет возможность суду огласить показания свидетеля данные на стадии предварительного следствия в связи с существенными противоречиями имеющимися между ранее данными показаниями на следствии и в судебном заседании.

Данным инструментом очень умело пользуется сторона обвинения в случаях, когда свидетели стороны обвинения не могут дать внятные показания по существу уголовного дела, пояснить значимые обстоятельства, очевидцами которых они являлись, или на вопросы стороны защиты и обвинения, дают неудобные для обвинения ответы.

Как правило, прокурор заявляет ходатайство об оглашении показаний таких свидетелей, данных на следствии.

Важно: В случае заявления прокурором такого ходатайства, попросите конкретизировать в чем существо противоречий.

После оглашения показаний, суд обязан устранить имеющиеся противоречия и выяснить их причины, а свидетель должен дать четкий ответ. Однако, если свидетель относится к стороне обвинения, он подтверждает оглашенные показания ссылаясь на давность произошедших событий, по наводящему вопросу прокурора - "На момент дачи показаний на следствии вы лучше помнили события?", который по сути является наводящим.

Таким образом, независимо от показаний свидетеля обвинения данных в судебном заседании, в подавляющем большинстве случаев, в основу приговора суд кладет оглашенные показания свидетеля данные на следствии.

На мой взгляд, судам надлежит отдавать приоритет именно показаниям свидетеля непосредственно данным в судебном заседании, а не оглашенным протоколам допросов свидетеля, которые по своей сути являются инструментом следствия при доказывании вины подсудимого на стадии следствия, так как со стороны следствия возможны любые злоупотребления своими полномочиями.

К сожалению в практике не редко бывают ситуации, когда свидетель обвинения в судебном заседании отказывается от показаний данных на следствии и указывает, что не давал таких показаний следователю, а подписал протоколы их не читая или пустые бланки. Однако, суды не дают данным фактам надлежащей оценки, оглашают показания таких свидетелей, и в лучшем случае допрашивают по обстоятельствам допроса следователя, который конечно же утверждает, что свидетель сам давал показания и никаких злоупотреблений со стороны следователя не было.

Такая практика, не соответствует требованию о справедливом судебном разбирательстве дела независимым и беспристрастным судом, так как суд не предпринимает достаточных мер для выяснения истинных обстоятельств, ограничиваясь только допросом заинтересованного лица (следователя), тем самым создавая видимость проверки приведенных свидетелем доводов.

Оглашение показаний не явившегося свидетеля в судебном заседании.

Действующее законодательство предусматривает случаи оглашения показаний данных на стадии следствия, без их непосредственного допроса в судебном заседании.

Оглашение показаний свидетеля в судебном заседании регламентируется ст.281 УПК РФ.

Так, оглашение показаний не явившегося в суд свидетеля возможно по ходатайству обвинения или защиты, и только при согласии противоположной стороны на их оглашение.

Важно: Показания не явившегося свидетеля, оглашенные в судебном заседании, являются полноценным доказательством по уголовному делу, и должны получить оценку в приговоре. Если вы оспариваете обстоятельства о которых сообщил свидетель на стадии следствия, то не давайте согласие на оглашение его показаний в судебном заседании, и настаивайте на его вызове и непосредственном допросе.

Без согласия сторон, возможно оглашение показаний свидетеля только в случаях: смерти свидетеля, тяжелой болезни, препятствующей явке в суд, отказа потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда, стихийного бедствия или иных чрезвычайных обстоятельств, препятствующих явке в суд, если в результате принятых мер установить место нахождения потерпевшего или свидетеля для вызова в судебное заседание не представилось возможным.

К 9 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Хотелось бы остановиться на ключевых нарушениях процессуальных прав обвиняемого в ходе судебного следствия.

Как всем известно, судебное следствие в отношении Мигуля А.А. проходило в ускоренном режиме: за 3 недели были изучены материалы 33 томов и допрошены более 30 свидетелей.

Сегодня речь пойдет об оглашении показаний неявившихся свидетелей.

Из теории и судебной практики:

Суд, выслушав мнение сторон постановил: удовлетворить ходатайство государственного обвинителя, на основании п. 4 ч. 2 , признать неявку свидетеля С.В.А. в суд иным чрезвычайным обстоятельством, огласить в томе 2 л.д. 12-18 – протокол допроса свидетеля С. В.А. от 29 апреля 2011 года (лист протокола 145).

Свидетель С. В.А. был вызван в судебное заседание на 19 июля 2016 года на 9 часов 00 минут извещением Благовещенского городского суда от 14 июля 2016 года, направленного согласно почтового штемпеля 15 июля 2016 года. Извещение возвращено в Благовещенский городской суд с отметкой об истечении срока хранения только 24 июля 2016 года (т. 35 л.д. 236, 237), в связи с чем у суда не имелось достоверных сведений о невозможности вызвать в суд данного свидетеля, иные меры по обеспечению его явки в судебное заседание судом не предпринимались. На предварительном следствии обвиняемый был лишен возможности задать вопросы данному свидетелю.

21 июля 2016 года государственный обвинитель заявил ходатайство об оглашении показаний свидетеля М. Н.А. в томе 2 л.д. 25-27 – протокол допроса свидетеля М. Н.А. от 06 июня 2011 года, в связи с иными чрезвычайными обстоятельствами, так как свидетель находится в отпуске и не может явиться в судебное заседание.

Сторона защиты возражала против оглашения показаний неявившегося свидетеля, у обвиняемого и его защиты имелись вопросы к данному свидетелю по существу уголовного дела. Показания М.Н.А. являются одними из ключевых в эпизоде по .

Суд, выслушав мнение сторон постановил удовлетворить ходатайство государственного обвинителя, на основании п. 4 ч. 2 , признать неявку свидетеля М.Н.А. в суд иным чрезвычайным обстоятельством, огласить в томе 2 л.д. 25-27 – протокол допроса свидетеля М. Н.А. от 06.06.2011 года.

Свидетель М.Н.А. был вызван в судебное заседание на 19 июля 2016 года на 9 часов 00 минут извещением Благовещенского городского суда от 14 июля 2016 года, направленного согласно почтового штемпеля 15 июля 2016 года.

Извещение возвращено в Благовещенский городской суд с отметкой об истечении срока хранения только 24 июля 2016 года (т. 35 л.д. 236, 241), в связи с чем у суда не имелось достоверных сведений о невозможности вызвать в суд данного свидетеля, иные меры по обеспечению его явки в судебное заседание судом не предпринимались.

И таких свидетелей с «чрезвычайными обстоятельствами» 27 человек.

Показания данных свидетелей были положены в основу обвинительного приговора , Мигуля А.А. назначено наказание в виде 9 лет лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии общего режима.

Кроме почтовых отправлений, свидетели извещались посредством телефонных звонков, но имеющиеся в материалах дела, так называемые, телефонограммы не выдерживают никакой критики: гражданин, якобы выехавший за пределы Амурской области уведомляется по короткому номеру, другие телефонограммы вообще не содержат указаний, на какой номер был совершен звонок, время совершения звонка.

Так же, в материалах содержатся так называемые «адресные справки», при этом запрос суда в орган, уполномоченный предоставлять данную информацию, отсутствует. «Адресные справки» представляют собой листки формата А4 с указанием фамилии, имени, отчества гражданина (свидетеля по данному уголовному делу) и указание информации о его пребывании на территории Амурской области либо о выезде за ее пределы, но отсутствует информация, каким органом представлена данная информация, должностное лицо, ее выдавшее, печать данной организации, исходящий номер направления ответа.

Считаем, что обвинение в совершении тяжких резонансных преступлений должно быть рассмотрено предельно открыто, ясно, без нарушений конституционных прав и свобод гражданина, находящегося на скамье подсудимых.

Сторона защиты по прежнему верит в справедливость суда и надеется, что суд апелляционной инстанции примет единственно верное решение по данному неоднозначному уголовному делу.

Данная публикация размещена с согласия Мигуля А.А. и не является юридической консультацией.

Судья Майкопского районного

судаЕ.Г.Бражников

?xml:namespace>

?xml:namespace>

Показания следователя, как свидетельство вины

Xml:namespace>

Одним из самых распространенных источников доказательств, как на предварительном следствии, так и в судебном заседании являются показания свидетелей. Тем не менее, в УПК РФ не уделено должного внимания вопросу возможности использования в доказывании показаний свидетелей из числа оперативно-розыскных работников, дознавателей, следователей, прокуроров о признании обвиняемым своей вины, в то время как, такие показания довольно часто используются в судебно-следственной практике.

Необходимость подобного рода свидетельских показаний обычно вызвана отсутствием каких-либо прямых доказательств вины обвиняемого, либо отказом обвиняемого от своих, данных ранее признательных показаний, явки с повинной и т.п.

На практике чаще всего встречаются две ситуации. Первая, это когда свидетель дает показания об устном (в т. ч. с применением аудио-, видеозаписи) или письменном признании обвиняемым своей вины в ходе оперативно-розыскных мероприятий либо беседы. Вторая - когда обвиняемым были даны письменные признательные показания в присутствии защитника, однако полученное при этом доказательство в виде протокола следственного действия оспаривается обвиняемым как недопустимое (например, протокол проверки показаний на месте, проведенной в отсутствие понятых).

Являются ли подобные показания допустимыми доказательствами?

На первый взгляд допрос свидетелей из числа работников правоохранительных органов не противоречит требованиям УПК РФ.

Так, статья 56 УПК РФ определяет свидетеля как лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Таким образом, закон не содержит требования к свидетелю о том, чтобы он был "незаинтересованным лицом", как и не содержит перечня лиц из числа участников уголовного судопроизводства, их близких родственников, которые не могут быть свидетелями. Также УПК РФ не предусматривает возможности отвода свидетелей по вышеуказанному основанию. Это означает, что оперативно-розыскные работники, следователи, дознаватели, прокуроры в принципе могут быть допрошены в качестве свидетелей, в том числе по уголовным делам, находившимся в их производстве, несмотря на то, что они, как правило, являются лицами, заинтересованными в результатах рассмотрения дела.

Статья 79 УПК РФ предусматривает, что свидетель может быть допрошен о любых обстоятельствах, относящихся к уголовному делу. Поскольку речь идет о "любых обстоятельствах", буквальное толкование указанной нормы не запрещает использовать в доказывании свидетельские показания оперативно-розыскных работников, дознавателей, следователей, прокуроров о признании обвиняемым своей вины.

Не распространяются на указанные показания и нормы, предусмотренные ч. 2 ст. 75 УПК РФ: допрос проведен с соблюдением требований УПК, известен источник осведомленности, показания не основаны на догадке, предположении, слухе.

В связи с вышесказанным на практике распространена точка зрения о том, что суд по принципу свободной оценки доказательств может придать такому доказательству значение (что чаще всего и происходит), а может и отвергнуть его как недостоверное.

И все же, несмотря на то, что вопрос о недопустимости подобных показаний напрямую в законе не оговорен, показания сотрудников правоохранительных органов о признании обвиняемым своей вины во всех случаях должны признаваться недопустимыми доказательствами, поскольку их использование влечет нарушение гарантированных Конституцией РФ прав и свобод человека и гражданина и установленного в УПК РФ порядка собирания и закрепления доказательств - показаний обвиняемого. На основании незаконно добытых доказательств нельзя получить доказательства, которые можно было бы использовать в доказывании (правило "о плодах отравленного дерева").

Например, признавая недопустимыми доказательствами показания свидетелей - сотрудников милиции, которые сообщили суду о признании, сделанном им задержанным лицом, Верховный Суд РФ подчеркнул, что так называемые беседы с задержанным являлись не чем иным, как незаконным допросом, который производился в отсутствие адвоката, без разъяснения задержанному положений ст. 51 Конституции РФ (см.: Определение Верховного Суда РФ от 14.07.1999 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. N 5).

Аналогичную правовую позицию высказал Конституционный Суд РФ в определении от 6 февраля 2004 г. N 44-О "По жалобе гражданина Демьяненко Владимира Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями статей 56, 246, 278 и 355 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации". При этом Суд указал, чтоположения ч. 5 ст.246 и ч. 3 ст. 278 УПК РФ, предоставляющие право ходатайствовать о вызове в суд свидетелей и допрашивать их, и ч. 3 ст. 56 данного Кодекса, определяющая круг лиц, которые не могут быть допрошены в качестве свидетелей, не исключают возможность допроса дознавателя и следователя, проводивших предварительное расследование по уголовному делу, в качестве свидетелей, но по обстоятельствам производства отдельных следственных и иных процессуальных действий.

Вместе с тем эти положения, подлежащие применению в системной связи с другими нормами уголовно-процессуального законодательства, не дают оснований рассматривать их как позволяющие суду допрашивать дознавателя и следователя о содержании показаний, данных в ходе досудебного производства подозреваемым или обвиняемым, и как допускающие возможность восстановления содержания этих показаний вопреки закрепленному в пункте 1 части второй статьи 75 УПК Российской Федерации правилу, согласно которому показания подозреваемого, обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника и не подтвержденные подозреваемым, обвиняемым в суде, относятся к недопустимым. Тем самым закон, исходя из предписания статьи 50 (часть 2) Конституции Российской Федерации, исключает возможность любого, прямого или опосредованного, использования содержащихся в них сведений.

Подводя итог изложенному, хочу отметить, что правильное разрешение указанной проблемы повысит качество предварительного расследования, уменьшит вероятность судебных ошибок и исключит из практики абсурдные ситуации, когда лицо, производящее расследование по уголовному делу, является одновременно и субъектом доказывания, и "источником" доказательств.

Xml:namespace>

Xml:namespace>

Xml:namespace>

Федеральный судья

Майкопского районного судаЕ. Г. Бражников

АДВОКАТСКАЯ ТАЙНА В РЕШЕНИЯХ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА

Цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер.

(Постановление Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П по делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в связи с жалобами граждан Д.Р. Барановского, Ю.Н. Волохонского и И.В. Плотникова)

По мнению заявителей, ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», позволяя администрации места содержания под стражей подвергать цензуре переписку обвиняемого в совершении преступления со свободно избранным им адвокатом (защитником), ограничивают права, гарантированные ст. 46 и 48 Конституции РФ, поскольку лишают обвиняемого возможности получить квалифицированную юридическую помощь, а защитника – предоставить таковую, и противоречат ст. 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их понимании Европейским Судом по правам человека.

Кроме того, установленный оспариваемыми законоположениями порядок переписки между обвиняемым и адвокатом (защитником) является, по мнению заявителей, дискриминационным по сравнению с порядком переписки обвиняемого с судом, прокурором, иными органами государственной власти, приводит к нарушению гарантированных ст. 23 Конституции РФ права на тайну переписки и права на тайну частной жизни, а также представляет собой неправомерное отступление от общепризнанных принципов и норм международного права, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации, и тем самым противоречит ст. 15 и 17 Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ установил, что право на получение квалифицированной юридической помощи и, соответственно, право пользоваться помощью адвоката (защитника) признаются и гарантируются в РФ согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией РФ в числе других прав и свобод человека и гражданина, которые являются непосредственно действующими, определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, обеспечиваются правосудием и признание, соблюдение и защита которых составляют обязанность государства (ст. 1, 2, 17 и 18 Конституции РФ).

Необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) как одного из основных прав человека, признаваемых международно-правовыми нормами (ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем и подлежащих защите в силу положений Конституции РФ, которые гарантируют каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (ст. 23, ч. 1), запрещают сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (ст. 24, ч. 1).

Право заключенного под стражу лица на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) как неотъемлемая часть права на получение квалифицированной юридической помощи не является абсолютным, однако его ограничения, сопряженные с отступлениями от адвокатской тайны, как следует из правовых позиций Конституционного Суда РФ, выраженных в его решениях, в том числе в постановлении от 14 мая 2003 го. № 8-П и определении от 8 ноября 2005 г. № 439-О, допустимы лишь при условии их адекватности и соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в ст. 55 (ч. 3) Конституции РФ целей защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

В силу предписаний Конституции РФ, Конвенции о защите прав человека и основных свобод как составной части правовой системы Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда РФ, а также исходя из международных обязательств РФ, вытекающих из ее участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе с учетом практики Европейского Суда по правам человека применительно к обеспечению права на помощь адвоката (защитника), цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации места содержания под стражей обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь.

Федеральный законодатель, закрепляя в УПК РФ и Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», т.е. в специальных законах, принятых уже после вступления в силу Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в 2001 году и 2002 году соответственно), конфиденциальный характер отношений, складывающихся в процессе оказания адвокатом юридической помощи, исходил из недопустимости осуществления цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) в качестве общего правила.

Целевое назначение регулирования отношений, возникающих по поводу цензуры корреспонденции обвиняемых и подозреваемых, содержащихся под стражей, как следует из ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» во взаимосвязи с положениями УПК РФ, в том числе ч. 1 его ст. 97 «Основания для избрания меры пресечения» и ст. 108 «Заключение под стражу», - предотвращение преступлений, разглашения государственной или иной охраняемой законом тайны, передачи сведений, могущих помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненных тайнописью, шифром, недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу.

Конституционный Суд РФ признал взаимосвязанные положения ст. 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», регулирующие осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками), не противоречащими Конституции РФ, поскольку, по конституционно-правовому смыслу этих законоположений в системе действующего правового регулирования, цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер; в таких случаях администрация следственного изолятора обязана принять мотивированное решение об осуществлении цензуры и письменно зафиксировать ход и результаты соответствующих действий.

Из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о том, что в будущем может возникнуть противоречие интересов лиц, которым защитник оказывает юридическую помощь. Наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе.

(Определение Конституционного Суда РФ от 9 ноября 2010 г. № 1573-о-о об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданки Дубининой Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав частью первой статьи 69 и пунктами 1 и 3 части первой статьи 72 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)

По мнению заявительницы, указанные положения нарушают ее права, гарантированные ст. 15 (ч. 4), 17 (ч. 1), 48, 55 (ч. 3) и 123 (ч. 3) Конституции РФ, поскольку предоставляют следователю возможность отстранять от участия в деле избранного обвиняемым защитника вопреки мнению самого обвиняемого, лишая его тем самым права на получение квалифицированной юридической помощи, в частности права на помощь избранного им самим защитника, допускают отвод защитника при отсутствии четких критериев для определения понятий «участие в деле в качестве свидетеля» и «противоречие интересов» – исходя лишь из процессуального статуса участников судопроизводства и из предположения, что возникновение таких противоречий возможно в будущем, а также позволяют следователю создавать условия для отвода защитника и на основании созданных им же условий разрешать данный отвод, нарушая тем самым принцип равноправия и состязательности сторон.

Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия ее жалобы к рассмотрению.

Установленное п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля, закреплено федеральным законодателем исходя из недопустимости совмещения процессуальной функции защитника с обязанностью давать свидетельские показания по уголовному делу, в котором он участвует (определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О). Это положение, направленное на исключение при защите обвиняемого зависимости осуществляемой защитником деятельности от его предыдущего участия в деле в ином процессуальном качестве, не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявительницы.

При этом свидетелем согласно ч. 1 с. 56 УПК РФ является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний. Соответственно, закон не предполагает, что следователь вправе без достаточных фактических оснований вызвать участвующего в деле защитника для допроса в качестве свидетеля, с тем чтобы искусственно создать юридические основания для его отвода.

Кроме того, положения ст. 72 УПК РФ применяются в отношении не только защитника обвиняемого, но и представителя потерпевшего и гражданского истца, являющихся участниками уголовного судопроизводства со стороны обвинения, а в ст. 61 УПК РФ указаны обстоятельства, исключающие участие в производстве по уголовному делу судьи, прокурора, следователя, дознавателя, в том числе в связи с их участием в деле в качестве свидетеля, в силу чего запрет на совмещение одним лицом различных процессуальных функций при производстве по одному уголовному делу является общим для участников как со стороны защиты, так и со стороны обвинения.

Закрепленное же в п. 3 ч. 1 и ч. 2 ст. 72 УПК РФ правило, предусматривающее отвод защитника в случае оказания им юридической помощи лицам, чьи интересы противоречат друг другу, не только не ограничивает право подозреваемого и обвиняемого на защиту, а напротив, является дополнительной гарантией его реализации, поскольку направлено на исключение каких-либо действий со стороны защитника, могущих прямо или косвенно способствовать неблагоприятному для его подзащитного исходу дела (определения Конституционного Суда РФ от 14 октября 2004 г. № 333-О, от 19 марта 2009 г. № 322-О-О и от 13 октября 2009 г. № 1111-О-О).

Вопреки мнению заявительницы, из действующего уголовно-процессуального закона не вытекает, что решение об отводе защитника принимается исходя лишь из предположения о возможности возникновения противоречия интересов в будущем. Напротив, из п. 3 ч. 1 ст. 72 УПК РФ с определенностью следует, что наличие таких противоречий должно иметь место на момент принятия решения об отводе.

Суд вправе задавать адвокату вопросы относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не исследуя при этом информацию, конфиденциально доверенную лицом адвокату, а также иную информацию об обстоятельствах, которая стала известна ему в связи с его профессиональной деятельностью.

(Определения Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 г. № 970-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гаврилова Александра Михайловича на нарушение его конституционных прав пунктом 3 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации; от 23 сентября 2010 г. № 1147-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Республики Узбекистан Эшонкулова Азамата Хатамбаевича на нарушение его конституционных прав статьей 56, частью пятой статьи 246 и частью третьей статьи 278 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации)

А.М. Гаврилов просил признать п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ противоречащим ст. 18, 45 (ч. 1 и 2), 48, 50 (ч. 2) и 51 (ч. 2) Конституции РФ. По мнению заявителя, данная норма позволяет следователю, государственному обвинителю и суду без согласия обвиняемого вызывать и допрашивать адвоката в качестве свидетеля в целях выяснения обстоятельств его участия (неучастия) в качестве защитника на предварительном следствии или в судебном разбирательстве, а полученные от адвоката сведения использовать для опровержения доводов обвиняемого. А.Х. Эшонкулов утверждал, что оспариваемые им нормы, позволив суду вызвать в судебное заседание и допросить в качестве свидетелей по делу следователя и адвоката, нарушили его права, гарантированные ст. 50 (ч. 2) и 51 (ч. 1) Конституции РФ.

Конституционный Суд РФ не нашел оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению. В соответствии с п. 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи. Данной норме корреспондируют положения Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», согласно которым адвокат не вправе разглашать сведения, сообщенные ему доверителем в связи с оказанием последнему юридической помощи, без согласия доверителя (подп. 5 п. 4 ст. 6); адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием (п. 2 ст. 8). Таким образом, установленный законодателем запрет на допрос адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с оказанием юридической помощи, является гарантией того, что информация о частной жизни, конфиденциально доверенная лицом в целях собственной защиты только адвокату, не будет вопреки воле этого лица использована в иных целях, в том числе как свидетельствование против него самого (определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 года N 516-О-О).

Кроме того, деятельность адвоката предполагает в том числе защиту прав и законных интересов подозреваемого, обвиняемого от возможных нарушений уголовно-процессуального закона со стороны органов дознания и предварительного следствия. С этой целью, в частности, адвокат присутствует при предъявлении обвинения его доверителю. Выявленные же им при этом нарушения требований уголовно-процессуального закона должны быть в интересах доверителя доведены до сведения соответствующих должностных лиц и суда, т.е. такие сведения не могут рассматриваться как адвокатская тайна. Соответственно, суд вправе задавать адвокату вопросы относительно имевших место нарушений уголовно-процессуального закона, не исследуя при этом информацию, конфиденциально доверенную лицом адвокату, а также иную информацию об обстоятельствах, которая стала ему известна в связи с его профессиональной деятельностью (определение Конституционного Суда РФ от 16 июля 2009 г. № 970-О-О).

На адвокатов и адвокатские образования не возложена обязанность предоставлять налоговому органу любые документы, содержащие сведения о клиентах, и, соответственно, не предусмотрена их ответственность за неисполнение такой обязанности как за налоговое правонарушение.

(Определения Конституционного Суда РФ от 17 июня 2008 г. № 451-О-П по жалобе гражданина Карелина Михаила Юрьевича на нарушение его конституционных прав положениями подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 Налогового кодекса РФ, п. 1 ст. 8 и п. 3 ст. 18 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»; от 6 марта 2008 г. № 449-О-П по жалобе некоммерческой организации «Коллегия адвокатов “Регионсервис”» на нарушение конституционных прав и свобод положениями п. 1 ст. 93 и п. 2 ст. 126 Налогового кодекса РФ)

Заявители в жалобах указывают, что оспариваемые положения закона – с учетом смысла, придаваемого им судебной практикой, – противоречат положениям Конституции РФ, поскольку допускают возможность истребования налоговыми органами документов, содержащих сведения, составляющие адвокатскую тайну. В жалобе адвоката М.Ю. Карелина указывается, что данные положения возлагают на адвоката обязанность предоставлять такие документы по требованию налоговых органов. В жалобе коллегии адвокатов «Регионсервис» подчеркивается то обстоятельство, что адвокаты могут быть привлечены к ответственности за непредоставление сведений, необходимых для налоговой проверки.

Исходя из правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в определении от 6 июля 2000 г. № 128-О применительно к нормам уголовного законодательства, касающимся адвокатской тайны, положения подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 НК РФ не могут рассматриваться как возлагающие на адвокатов и адвокатские образования обязанность предоставлять налоговому органу любые документы, содержащие сведения о клиентах, и, соответственно, предусматривающие ответственность за неисполнение такой обязанности как за налоговое правонарушение.

Целями налогообложения и налогового контроля предопределяется содержание информации, предоставляемой налоговым органам адвокатами и адвокатскими образованиями. Налоговый орган вправе требовать от них сведения, которые необходимы для оценки налоговых последствий сделок, заключаемых с клиентами. Такие сведения в любом случае составляют налоговую тайну и защищаются от разглашения в силу закона (ст. 102 НК РФ). Что касается сведений, которые связаны с содержанием оказываемой адвокатом юридической помощи и могут быть использованы против его клиента, то – исходя из конституционно значимых принципов адвокатской деятельности, – налоговые органы не вправе требовать их представления.

Таким образом, подп. 6 п. 1 ст. 23 и п. 1 ст. 93 НК РФ, предусматривающие предоставление налогоплательщиками – адвокатами и адвокатскими образованиями по требованию налогового органа документов, необходимых для исчисления и уплаты налогов, сами по себе не могут расцениваться как нарушающие конституционные права заявителей. Разрешение же споров о том, содержит ли запрашиваемый у адвоката документ сведения, составляющие адвокатскую тайну, либо он относится к документам, которые связаны с оценкой налоговых последствий сделок, заключаемых адвокатом со своими клиентами, т.е. отражают его собственные доходы и расходы, а потому могут быть подвергнуты проверке в обычном порядке, входит в компетенцию правоприменительных органов и к полномочиям Конституционного Суда РФ не относится.

Решение о проведении личного досмотра в отношении адвоката может иметь место, только если администрация исправительного учреждения располагает данными, позволяющими полагать наличие у него запрещенных к проносу на территорию исправительного учреждения предметов.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2008 г. № 428-О-П по жалобе гражданки Кирюхиной Ирины Петровны на нарушение ее конституционных прав ч. 6 ст. 82 Уголовно-исполнительного кодекса РФ и п. 6 ст. 14 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы»)

И.П. Кирюхина оспаривает конституционность положений, которыми администрации исправительных учреждений (учреждениям, исполняющим наказания) предоставляется право производить досмотр находящихся на их территории и на прилегающих к ним территориях, на которых установлены режимные требования, лиц, их вещей, транспортных средств, а также изымать запрещенные вещи и документы, перечень которых устанавливается законодательством Российской Федерации и Правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений.

Необходимость повышенных гарантий защиты статуса адвоката со стороны государства была подтверждена Конституционным Судом РФ, в частности применительно к праву на свидание обвиняемого (подозреваемого) с адвокатом и праву на защиту адвокатской тайны (постановление от 25 октября 2001 г. № 14-П, определения от 6 июля 2000 г. № 128-О, от 6 марта 2003 г. № 108-О, от 29 мая 2007 г. № 516-О-О).

Часть шестая ст. 82 УИК РФ и п. 6 ст. 14 Закона РФ «Об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы» позволяют администрации исправительного учреждения принять решение о проведении личного досмотра и в отношении адвоката. Однако такое решение – исходя из повышенных гарантий защиты статуса адвоката – может иметь место, только если администрация исправительного учреждения располагает данными, позволяющими полагать наличие у него запрещенных к проносу на территорию исправительного учреждения предметов. При этом необходимость личного досмотра должна быть подтверждена указанием как на правовые, так и на фактические основания его проведения, а ход и результаты – письменно фиксироваться, с тем чтобы лицу, в отношении которого проводится личный досмотр, была обеспечена возможность судебной проверки законности и обоснованности соответствующих действий.

Правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля, исключает возможность допроса адвоката в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи.

(Определение Конституционного Суда РФ от 29 мая 2007 г. № 516-О-О об отказе в принятии к рассмотрению жалоб граждан Гольдмана Александра Леонидовича и Соколова Сергея Анатольевича на нарушение их конституционных прав ст. 29, п. 3 ч. 2 ст. 38, п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 и п. 1 ч. 1 ст. 72 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителей, положения п. 3 ч. 2 ст. 38 и п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК, как допускающие возможность допроса адвоката в качестве свидетеля без судебного решения и его отстранения на этом основании от участия в производстве по уголовному делу нарушают права, гарантированные ст. 48 (ч. 1) и 51 (ч. 2) Конституции РФ.

С.А. Соколов, кроме того, просит признать не соответствующими ст. 37 (ч. 1), 48 (ч. 1) и 51 (ч. 2) Конституции РФ ст. 29 и п. 2 и 3 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как допускающие возможность допроса в качестве свидетеля адвоката – защитника обвиняемого по усмотрению следователя без вынесения о том судебного решения.

Конституционный Суд РФ, изучив представленные заявителями материалы, не нашел оснований для принятия данных жалоб к рассмотрению.

Исходя из недопустимости совмещения процессуальной функции защитника с обязанностью давать свидетельские показания по уголовному делу, в котором он участвует, федеральный законодатель закрепил в п. 1 ч. 1 ст. 72 УПК РФ правило, согласно которому защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля. Это правило не может препятствовать участию в уголовном деле избранного обвиняемым защитника, ранее не допрашивавшегося в ходе производства по делу, так как исключает возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений (определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О).

Обыск в служебном помещении адвоката или адвокатского образования не может быть проведен без специального судебного решения.

(Определение Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 г. № 439-Опо жалобе граждан С.В. Бородина, В.Н. Буробина, А.В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав ст. 7, 29, 182 и 183 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителей, статьи 7, 29, 182 и 183 УПК РФ, как не предусматривающие обязательное получение решения суда для производства обыска и выемки в помещениях, используемых для адвокатской деятельности, исключают возможность применения в таких случаях п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», ограничивают возможность соблюдения адвокатской тайны и тем самым влекут ущемление гарантированных Конституцией РФ права на неприкосновенность частной жизни (ч. 1 ст. 23), права адвоката на занятие избранной деятельностью (ч. 1 ст. 37) и права каждого на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48).

Статья 7 УПК РФ ранее уже была предметом рассмотрения Конституционного Суда РФ. В сохраняющем свою силу постановлении от 29 июня 2004 г. № 13-П Конституционный Суд РФ признал, что федеральный законодатель вправе установить приоритет УИК РФ перед иными федеральными законами в регулировании уголовно-процессуальных отношений. В случае коллизии законов приоритет УИК РФ действует лишь при условии, что речь идет о правовом регулировании уголовно-процессуальных отношений.

Приоритет УИК РФ перед другими федеральными законами не является безусловным... О безусловном приоритете норм уголовно-процессуального законодательства не может идти речь и в случаях, когда в иных (помимо УПК РФ) законодательных актах устанавливаются дополнительные гарантии прав и законных интересов отдельных категорий лиц, обусловленные в том числе их особым правовым статусом. В силу ст. 18 Конституции РФ разрешение в процессе правоприменения коллизий между различными правовыми актами должно осуществляться исходя из того, какой из этих актов предусматривает больший объем прав и свобод граждан и устанавливает более широкие их гарантии.

Таким образом, ст. 7 УПК РФ по своему конституционно-правовому смыслу не исключает применение в ходе производства процессуальных действий норм иных – помимо УПК РФ – законов, если этими нормами закрепляются гарантии прав и свобод участников соответствующих процессуальных действий, а потому не может расцениваться как нарушающая конституционные права заявителей.

В силу п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» проведение следственных действий, включая производство всех видов обыска, в отношении адвоката (в том числе в жилых и служебных помещениях, используемых им для осуществления адвокатской деятельности) допускается только по судебному решению, отвечающему, как следует из ч. 4 ст. 7 УПК РФ, требованиям законности, обоснованности и мотивированности, – в нем должны быть указаны конкретный объект обыска и данные, служащие основанием для его проведения, с тем чтобы обыск не приводил к получению информации о тех клиентах, которые не имеют непосредственного отношения к уголовному делу.

Статьи 29 и 182 УПК РФ в части, касающейся определения оснований и порядка производства следственных действий, в том числе обыска, в отношении отдельных категорий лиц, включая адвокатов, не содержат указания на обязательность судебного решения в качестве условия производства обыска в служебных помещениях, используемых для адвокатской деятельности, – они закрепляют прямое требование о получении судебного решения только для производства обыска в жилище. Это, однако, не означает, что ими исключается необходимость получения соответствующего судебного решения в случаях, предусмотренных п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации».

Положения ст. 7, 29 и 182 УПК РФ в их конституционно-правовом истолковании… и в системном единстве с положениями п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения.

Что касается ст. 183 УПК РФ, определяющей основания и порядок производства выемки, то каких-либо доказательств ее применения в деле заявителей не представлено, поэтому Конституционный Суд РФ счел жалобу в этой части недопустимой.

Адвокат вправе дать показания об обстоятельствах, которые стали ему известны или доверены в связи с его профессиональной деятельностью, в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 марта 2003 г. № 108-О по жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав п. 2 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ)

По мнению заявителя, п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ, как не позволяющий использовать показания защитника в качестве доказательства по делу не только в случаях, когда это связано с необходимостью соблюдения адвокатской тайны, нарушает его право на получение квалифицированной юридической помощи, гарантированное ст. 48 Конституции РФ, а также противоречит принципу состязательности и равноправия сторон, закрепленному ст. 123 (ч. 3) Конституции РФ.

Предусмотренное п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ освобождение защитника от обязанности свидетельствовать об обстоятельствах, которые стали ему известны или доверены в связи с его профессиональной деятельностью, служит обеспечению интересов обвиняемого и является гарантией беспрепятственного выполнения защитником возложенных на него функций; в этом заключается смысл и предназначение указанной нормы. Такое понимание адвокатского иммунитета вытекает из правовой позиции Конституционного Суда РФ, сформулированной в определении от 6 июля 2000 г. № 128-О.

Следовательно, в вопросе о конституционности п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ неопределенность отсутствует, а значит, отсутствует и предусмотренное ч. 2 ст. 36 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» основание для принятия данной жалобы к рассмотрению.

Освобождая адвоката от обязанности свидетельствовать о ставших ему известными обстоятельствах в случаях, когда это вызвано нежеланием разглашать конфиденциальные сведения, п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ вместе с тем не исключает его право дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений. Данная норма также не служит для адвоката препятствием в реализации права выступить свидетелем по делу при условии изменения впоследствии его правового статуса и соблюдения прав и законных интересов лиц, доверивших ему информацию.

В подобных случаях суды не вправе отказывать в даче свидетельских показаний лицам, перечисленным в ч. 3 ст. 56 УПК РФ, в том числе защитникам обвиняемого и подозреваемого), при заявлении ими соответствующего ходатайства.

Адвокат не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

(Определение Конституционного Суда РФ от 6 июля 2000 г. № 128-О по жалобе гражданина Паршуткина Виктора Васильевича на нарушение его конституционных прав и свобод п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР)

Несмотря на имеющееся соглашение и ордер юридической консультации, следователь не допустил Е.Ю. Львову к участию в деле в качестве защитника В.В. Паршуткина, сославшись на необходимость ее допроса в качестве свидетеля о являющихся предметом расследования по этому уголовному делу обстоятельствах оказания ею юридической помощи В.В. Паршуткину в ходе их совместной работы.

В силу прямого указания ч. 1 ст. 67 УПК РСФСР и ст. 16 Положения об адвокатуре РСФСР участие адвоката в деле исключается, только если ранее он допрашивался по данному делу в качестве свидетеля. Однако, как следует из жалобы, адвокат Е.Ю. Львова к тому моменту, когда она оформила поручение и приняла на себя защиту В.В. Паршуткина, как свидетель в данном деле не участвовала, не допрашивалась, и, следовательно, названное законное основание для отказа ей в допуске к участию в деле или отстранения ее от защиты отсутствовало.

Норма, содержащаяся в п. 1 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР, и корреспондирующие ей нормы ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР освобождают адвоката от обязанности давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника или представителя в уголовном деле. Уголовно-процессуальное законодательство, не устанавливая каких-либо исключений из этого правила в зависимости от времени получения адвокатом сведений, составляющих адвокатскую тайну, не ограничивает их сведениями, полученными лишь после того, как адвокат был допущен к участию в деле в качестве защитника обвиняемого.

Положения ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР и ст. 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР с учетом их конституционно-правового смысла, подтвержденного в настоящем определении, не нарушают конституционные права и свободы гражданина В.В. Паршуткина и не могут препятствовать допуску к участию в уголовном деле избранного им защитника, так как исключают возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

Положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника; отстранение его от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции РФ.

(Постановление Конституционного Суда РФ от 27 марта 1996 г. № 8-П по делу о проверке конституционности ст. 1 и 21 Закона РФ от 21 июля 1993 года «О государственной тайне» в связи с жалобами граждан В.М. Гурджиянца, В.Н. Синцова, В.Н. Бугрова и А.К. Никитина)

Обжалуемая заявителями ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» устанавливает, что допуск должностных лиц и граждан к государственной тайне осуществляется в добровольном порядке по решению руководителя органа государственной власти, предприятия, учреждения или организации после проведения соответствующих проверочных мероприятий.

Устанавливаемый данной статьей порядок носит характер общего правила, не исключающего, однако, возможности использования иных способов доступа к государственным секретам и защиты государственной тайны, само существование которых обусловлено, в частности, особенностями правового статуса отдельных категорий лиц, вытекающего из Конституции РФ или непосредственно предусмотренного законом.

Порядок производства по уголовным делам, как это установлено ст. 1 УПК РСФСР (с изменениями и дополнениями, внесенными в него на момент рассмотрения настоящего дела, т.е. уже после принятия Закона РФ «О государственной тайне»), является единым и обязательным по всем уголовным делам и для всех судов, органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания и определяется именно данным Кодексом, а не каким-либо иным федеральным законом. Следовательно, порядок участия адвоката в уголовном судопроизводстве, в том числе по делам, связанным со сведениями, составляющими государственную тайну, также определяется именно названным Кодексом.

УПК РСФСР не содержит требований о какой-либо предварительной проверке адвоката и особом разрешении на участие в такого рода делах, что согласуется с положениями Конституции РФ. Таким образом, обжалуемое положение о порядке допуска к государственной тайне не может быть применено и к адвокату, участвующему в уголовном судопроизводстве в качестве защитника.

…Законодатель, определяя средства и способы защиты государственной тайны, должен использовать лишь те из них, которые в конкретной правоприменительной ситуации исключают возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина. В рамках уголовного судопроизводства такими средствами могут, в частности, выступать проведение закрытого судебного заседания, предупреждение участников процесса о неразглашении государственной тайны, ставшей им известной в связи с производством по уголовному делу, и привлечение этих лиц к уголовной ответственности в случае ее разглашения. Сохранность государственной тайны в уголовном судопроизводстве обеспечивается также нормами Положения об адвокатуре РСФСР, утвержденного Законом РСФСР от 20 ноября 1980 г., которыми предусматривается обязанность адвоката хранить профессиональную тайну, не допускать проступков, не совместимых с пребыванием в коллегии, быть образцом безукоризненного поведения (ст. 13, 16).

В отношении ст. 21 Закона РФ «О государственной тайне» Суд указал, что она соответствует Конституции РФ, но распространение положений данной статьи на адвокатов, участвующих в качестве защитников в уголовном судопроизводстве, и отстранение их от участия в деле в связи с отсутствием допуска к государственной тайне не соответствует Конституции РФ, ее ст. 48 и 123 (ч. 3).