Внешние проявления правовой антикультуры. Раздел VI

А. С. Бондарев*

ПРАВОВАЯ АНТИКУЛЬТУРА СУБЪЕКТОВ РОССИЙСКОГО ПРАВА

Правовая антикультура субъектов российского права является серьезным отрицательным фактором реализации правовых норм. Правовая антикультура в нашем понимании - это правовая неразвитость субъекта права. Наличие серьезных дефектов в его правовых знаниях, правовых убеждениях и в итоге - в его правовом поведении. Кратко ее можно определить как сплав (неразрывную взаимосвязь и взаимодействие) незнания субъектом права (либо знание поверхностное, искаженное), его правовых предубеждений и правовой пассивности либо противоправной активности.1 Где правовая предубежденность есть отрицательная установка субъекта права в отношении определенных правовых явлений, содержащая негативные правовые эмоции и чувства, формирующие его правовое пассивное либо противоправное активное поведение. Нормы права, как известно, есть общеобязательный и формально определенный социальный инструмент управления поведением субъектов права в существенно важных общественных отношениях для обеспечения нормальной жизни их в социально неоднородном и весьма противоречивом современном российском обществе. Как метко выразился И. А. Ильин, «положительное право, по самому существу своему, обращается к разумной воле человека, как к самоуправляющемуся центру; основная задача его в том, чтобы каждый индивидуум управлял своим внешним поведением согласно его требованиям и предписаниям».2 Конкретизируя данную мысль, ученый продолжает: «Положительное право исполняет свое назначение тогда, когда простое сознание его правил слагает в душе человека мотив к его соблюдению, т. е. тогда, когда индивидуальный дух приемлет его в порядке самообязывания» 3 Еще детальнее раскрывает интеллектуальный процесс, необходимый для реализации позитивного права его субъектами, Н. А. Гредескул: «Осуществление права хоть и

* Кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Пермского государственного университета.

1 Подробно см.: Бондарев А. С. Правовой нигилизм - форма правовой антикультуры личности // Вестник Пермского университета. Юридические науки. Пермь, 2001. Вып. 2. С. 7 - 21.

2 Ильин И. А. О сущности правосознания. М., 1993. С. 60.

3 Там же. С. 61.

заканчивается внешними физическими результатами, но всегда пролегает через повиновение ему граждан, т. е. через чистый психологический процесс... Право воздействует на индивидуальную волю граждан и только через нее может найти себе действительное осуществление. Акт волевой предшествуется и подготавливается здесь чисто интеллектуальным процессом распознавания содержания права, т. е. уяснения себе того, что право желает... Только после того, когда человек усвоил себе, распознал, умственно произвел перед собой содержание права, - только после этого и можно говорить о его охоте повиноваться праву или об отсутствии таковой. Таким образом, повиновение праву, как процесс психологический, и именно как идео-двигательный акт, распадается на две совершенно ясно отличительные части: 1) часть, заполненную работой идей, и 2) часть двигательную, волевую, или работу интеллекта и работу воли».4

Другими словами, реализация позитивного права генетически связана с правокультурностью своих субъектов. Чем выше уровень правовой культуры и ниже уровень правовой антикультуры субъекта права, тем активней он будет пользоваться своими субъективными правами, исполнять свои правовые обязанности и соблюдать правовые запреты; и, наоборот,

Чем выше его правовая антикультура и ниже правовая культура, тем ниже активность субъекта в использовании своих субъективных прав, тем чаще исполняет он свои правовые обязанности и соблюдает правовые запреты под страхом юридического наказания либо уже под воздействием реального правового принуждения. Эта закономерность обусловлена тем, что носитель правовой антикультуры не обладает развитой эмоцией интереса к праву к его познанию, глубокому осмыслению ценности права для достижения личных и общественных интересов и потребностей. Он, следовательно, не «интериоризирует» правомерных стандартов поведения. Это означает, что предусмотренные нормами позитивного права стандарты возможного и должного правомерного поведения не переходят из разряда внешних в разряд его внутренних норм правомерного поведения. Сам субъект права в таком случае не становится источником и хранителем этих норм, не следит за их соблюдением и не испытывает за свои правовые поступки ответственности прежде всего перед собой, перед своей совестью.

Внешне реализация норм позитивного права выражается в деяниях субъектов права, использующих свои субъективные права, исполняющих

4 Гредескул Н. А. К учению об осуществлении права. Интеллектуальный процесс, требующийся для осуществления прав. Харьков, 1900. С. 41 - 42.

свои субъективные обязанности и строго соблюдающих правовые запреты. Реализация норм права происходит только в правомерном поведении субъектов права. В теории права принято различать непосредственные и опосредованные формы реализации норм права. Непосредственно реализовать норму права - это значит самому субъекту права, которому в соответствии с данной нормой права предоставляется субъективное право, либо на которого возлагается субъективная обязанность при возникших предусмотренных данной нормой права юридических фактах, самостоятельно, без какой-либо дополнительной властной команды (решения), использовать свое возникшее субъективное право и исполнить свою субъективную обязанность. Непосредственно реализуется большая часть регулятивных норм права. Часть регулятивных и все охранительные нормы права реализуются только через акты применения данных правовых норм. Коль в системе современного российского права, как и в любой современной цивилизованной системе права, подавляющее большинство действующих норм права - регулятивные нормы, их непосредственная реализация имеет огромное значение для формирования цивилизованного правопорядка в нашей стране.

В юридической науке чаще всего различают три непосредственных формы реализации норм права: использование, исполнение и соблюдение. Выбор формы реализации права зависит от вида реализуемой нормы права. Запрещающие нормы права реализуются субъектами права непосредственно, в форме соблюдения установленного правового запрета. Суть этой формы реализации - не нарушать установленный нормой права запрет на определенные действия. Такова пассивная форма реализации норм права.

Обязывающие нормы права реализуются непосредственно в форме исполнения субъектом права установленной позитивной правовой обязанности при возникновении предусмотренных данной нормой права юридических фактов. В отличие от пассивного соблюдения юридического запрета, установленного запрещающей правовой нормой, исполнение позитивной правовой обязанности, установленной обязывающей нормой, осуществляется посредством активных действий субъекта права.

Управомочивающие нормы права реализуются субъектами права в форме использования предоставляемых им данными нормами права субъективных прав. Использование права - это практическая правомерная деятельность субъекта права, соответствующая его субъективным правам, предоставляемым данной управомачивающей нормой права при возник-

ших юридических фактах, предусмотренных ее гипотезой. Эта форма реализации норм права также выражается в активной правомерной деятельности субъектов права. Выбор формы реализации норм права субъектами права во многом зависит от модели (системы) правового регулирования, сложившейся в данном обществе на данном этапе его развития. Различают две модели, или две системы правового регулирования: дозволительную (диспозитивную) и обязывающую. Суть первой модели - «в предоставлении лицу возможности самому, своей волей определить собственное поведение, что открывает простор для действий лица по своему усмотрению... Модель, логическая схема построения материала в этом случае сводится к двум элементам: субъективное право + юридические гарантии».5 Суть второй модели правового регулирования - «в обеспечении организованности, строгого порядка в жизни общества, во взаимоотношении людей, в обеспечении общественной дисциплины. И потому исходным пунктом в цепи правовых средств является здесь юридическая обязанность, а двумя главными элементами рассматриваемой модели являются: правовая обязанность + юридическая ответственность».6 Говоря о двух моделях правового регулирования человеческого поведения в государственно организованном человеческом обществе, особое внимание следует обратить на следующие два обстоятельства.

1. В обеих моделях - и в дозволительной, и в обязывающей - используются одни и те же правовые средства: позитивные обязывания, запреты, дозволения. Так как они «по своей сути носят субстационарный характер, образуют “вещество”, “тело”, ’’материю” права как объективной реальности... образуют, если угодно, протоматерию, протовещество, - тот первичный исходный материал, который так или иначе проявляется в различных юридических классификациях и из которого складываются основные конструктивные построения позитивного права, типы регулирования».7 Модель правового регулирования, следовательно, обусловливает не разницу в видах основных компонентов, а существенную разницу в соотношении этих компонентов в структурах обязывающих и дозволительных моделях правового регулирования. Так, в структуре обязывающей модели правового регулирования главное место занимает обязывание, а в дозволяющей модели - дозволение. Отсюда в обязывающей модели ведущую и организующую функции призвана выполнять государственная власть. Она и устанавливает правовые обязан-

5 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 382.

6 Там же. С. 383.

7 Там же. С. 352.

ности субъектов права, осуществляет контроль за их исполнением, наказывает субъектов права, не исполняющих или ненадлежаще исполняющих свои юридические обязанности. Дозволение же в этой модели по существу сводится к праву требования управомоченного лица выполнить обязанным перед ним лицом свои правовые обязанности и к праву на властную поддержку государством этих требований в случае отказа обязанного лица выполнять их добровольно.

В дозволительной же модели правового регулирования ведущей и активной силой должен выступать сам субъект права, осознавший свои правомочия и реализующий их самостоятельно через правомерные действия. Он не должен превышать своих правомочий и для обеспечения своих правопритязаний может требовать от компетентных государственных органов соответствующей помощи. А может и вовсе отказаться от тех или иных правопритязаний, например, простить долг должнику.

Разницу правопритязаний и правовой обязанности, а также различие их места в правовом регулировании ученые заметили давно, еще в ходе обсуждения вопроса о функциях норм права. Как пишет известный дореволюционный правовед Ф. В. Тарановский, Цицерон характеризовал юридические нормы как веления и запреты. Ритор Квинтилиан упускал веления, но зато относил к функциям права кроме запрета еще воздаяние, ограничение, наказание и дозволение. Юрист Модестин (III в.) приведенные мнения цицерона и Квинтилина объединил и к функциям норм права отнес: веление, запрет, дозволение и наказание. Позиция Модестина стала традиционной. Она сохранялась в юриспруденции без изменений вплоть до критики его известным немецким ученым XIX в. Савиньи, когда из формулы Модестина были удалены две функции нормы права. Излишней признана ее карательная функция, являющаяся лишь придатком к предварительному велению или запрету. Обращено внимание, во-вторых, на то, что «запрет есть не что иное, как веление чего-либо не делать» и, следовательно, нет основания наряду с повелительной функцией ставить еще и запретительную. Таким образом, юристы нового времени признали за нормами права только две функции: веление и дозволение, или, «как стали говорить юристы нового времени, - предоставление».8

Однако по поводу указанных двух функций не сложилось единого мнения. Если одни признали наличность названных обеих функций, то другие исключают дозволение и сводят действие юридических норм лишь

8 Подробнее см.: Тарановский Ф. В. Энциклопедия права. Юрьев, 1917. С. 110 - 115.

к единственной функции - к велению. Ученые, признавшие наличие у норм права двух функций, полагали, что они выполняются раздельными нормами права. Для чего в объективном праве существует два порядка норм: повелительные и дозволительные (предоставительные). Признание же двух видов параллельных норм поставило перед учеными новый вопрос. Какой из этих двух видов юридических норм наиболее важный, основной по своему значению «для правовой регламентации социального поведения индивидов?» И на этот вопрос не последовало однозначного ответа. Те, кто признал первенство за повелительными нормами, исходили из того, что основная задача права заключается в повелительном установлении обязанностей. Только благодаря установленным обязанностям для одних индивидов, могут возникать дозволения (предоставления) или полномочия для других. По мнению других ученых, первичной задачей объективного права является наделение индивидов особыми полномочиями для обеспечения их свободной деятельности в обществе и только необходимость признания и уважения этих полномочий другими и вызывает необходимость в установлении для них (других) обязанностей «непрепятствования и даже содействия полномочным». Нельзя не отметить и такой примечательный факт, что тогда же некоторые ученые пытались отстаивать мысль о наличии у юридических норм помимо веления и дозволения еще и особой отрицательной функции. Для выполнения этой функции, считали они, следует устанавливать особые юридические нормы - нормы-запреты. К ним «относятся, например, из римского права запрещение дарения между супругами, безнаказанность кражи, совершенной родственниками в нисходящей линии у родственников в линии восходящей». Ф. В. Тарановский критически относился к данной точке зрения.9

В отечественной юридической науке - и в советское время, и сегодня - традиционным является мнение о значимости для правового регулирования всей «триады» правовых средств: позитивного обязывания, запрета, дозволения. «Именно эта троица, - пишет С. С. Алексеев, - предопределяет деление регулятивных юридических норм на три основные группы - обязывающие, запрещающие, управомочивающие. От этой вездесущей “троицы” зависит деление форм реализации права также на три разновидности

- “исполнение”, “соблюдение”, “использование”».10

9 Там же. С. 113.

10 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования.

2. Обязывающая модель правового регулирования необходима для установления тоталитарного политического режима в стране, а дозволительная модель - как модель демократического общества. Если в современной России мы стремимся построить истинно правовое государство, нам необходимо выработать научную и практическую систему планомерного демонтажа существующих элементов обязывающей модели правового регулирования, доставшейся стране от предыдущего, во многом тоталитарного строя, заменив их элементами демократической системы правового регулирования - дозволительной моделью. Заметим, что за превращение России в современное правовое государство высказываются 94,3 % ее граждан и только 1,12 % - против.11

В современной России идет, по выражению С. С. Алексеева, «смена вех» - переход от обязывающей, императивной системы (модели) правового регулирования, построенной на правовых обязанностях и юридической ответственности (в ретроспективном смысле), к дозволительной (диспозитивной) модели (системе) правового регулирования, построенной на субъективных правах и их гарантиях. Эта смена, однако, происходит с большим трудом. И прежде всего потому, что, как справедливо пишет С. С. Алексеев, «пока в российской экономике еще не сложилось, во всяком случае - в качестве постоянного, универсального и устойчивого фактора, “положительное поле”, в котором только и может работать дозволительная система юридических средств, т. е. еще нет общей устойчивой, свободно реализуемой заинтересованности организаций в использовании изобретений, технических новшеств. Такое “положительное поле” не сложилось в результате так и не преодоленного наследия прошлого, тотальной бедности, сохранившихся порядков государственного всевластия и вытекающей отсюда противоречивости реформ, когда вместо свободной конкурентной рыночной экономики доминирующее значение приобрел строй прогосударственного номенклатурно-кланового капитализма».12 И как бы в подтверждение вышесказанного еженедельник «Аргументы и факты» приводит индекс состояния экономической свободы в 161 стране современного мира. По этому показателю Россия сегодня находится на 124 месте в мире.

«Положительное поле» для быстрого перехода к дозволительной системе (модели) правового регулирования в современной России, на наш взгляд, в полной мере не сложилось не только в экономике, но и в политике, в куль-

11 Там же. С. 30, 35.

12 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования.

туре, в социальной сфере. Во многом это обстоятельство обусловлено низкой политической и гражданской культурой как граждан, так и политической элиты.

Серьезным тормозом перехода к дозволительной системе правового регулирования в нашей стране является высокий уровень правовой антикультуры субъектов современного российского права всех уровней, начиная от рядовых россиян и кончая правящей элитой. Ведь в дозволительной модели правового регулирования, как было сказано выше, преобладающей частью позитивного права (и по объему, и по значению) становятся юридические дозволения, выраженные в субъективных правах индивидуальных и коллективных субъектов российского права. А это означает, что правовое регулирование должно все больше и больше опираться не непосредственно на власть, ее силу, как это было при сталинском режиме, а прежде всего на правовую развитость, правовое совершенство самих субъектов правовой жизни. Высокий уровень правовой культуры субъектов права в этом случае есть первостепенный гарант реализации ими своих субъективных прав. И, наоборот, высокий уровень правовой антикультуры многих субъектов современного российского права есть серьезное препятствие на пути внедрения (установления) дозволительной модели правового регулирования. В дозволительной системе именно субъекты права благодаря своей высокой социально-правовой активности в использовании дозволенного образа правомерного действия организуют систему правового регулирования в стране. Эффективно реализуются не только управомочивающие, но и обязывающие, а также и запрещающие нормы права, активизируются все правовые институты, призванные юридически гарантировать субъективные права.

Содержание дозволений в правовой дозволительной системе не есть плод произвольных действий субъектов права, «оно прямо формулируется в тексте нормативного акта в виде особой разновидности регулятивных норм - управомочиваемых» или же «может вытекать из комплекса юридических норм (таково, например, дозволение на заключение любых сделок между гражданами, поскольку эти сделки не запрещены, соблюдаются все условия совершения сделок и они не противоречат принципам права, его началам, духу)».13 Таким образом, в дозволительной модели правового регулирования объективное право очерчивает меру свободы действий субъектов права. Эта мера должна быть оптимальной. Она должна обеспечить

13 Алексеев С. С. Право. Азбука, теория, философия: Опыт комплексного исследования.

с одной стороны, свободу активных действий обладателю юридического дозволения в осуществлении своих естественных прав и законных интересов, а с другой - согласование этой свободы со свободой всех других субъектов права. «Дозволение в праве - это (поскольку речь не идет об общих дозволениях) субъективное юридическое право, и ему свойственно все то, что присуще субъективным юридическим правам (наличие известного “юридического плюса”, момент усмотрения, мера юридических возможностей)».14 А вопрос о том, что присуще субъективным юридическим правам, оказывается не простым.

Он продолжает вызывать серьезные дискуссии как в западной, так и в отечественной юридической науке. Так, по признанию известного ученого Г. Ф. Шершеневича «проблема субъективного права в высшей степени трудная».15 По мнению Н. М. Коркунова, «выяснение понятия права в субъективном смысле или правомочия составляет самый трудный и самый спорный вопрос во всем учении об юридических отношениях».16

В спорах приняли участие и многие другие крупные ученые: Е. Н. Трубецкой, Ф. В. Тарановский, И. А. Ильин, Л. И. Петражицкий и др. Прежде всего была отвергнута точка зрения солидариста Леона Дюги и ряда других западных ученых, вообще отрицающих наличие субъективного права. Дюги утверждал: «В настоящее время складывается общество, из которого подлежит устранению метафизическое представление о субъективном праве для того, чтобы дать место объективному праву, которое возлагает на каждого социальную обязанность выполнить определенное назначение и которое предоставляет право совершать действия, какие требуются для выполнения этого назначения».17 И. В. Михайловский на это резонно заметил, что отрицание субъективного права резко расходится с современной жизнью, «на каждом шагу дающей примеры существования субъективных прав: общежитие где бы никто не имел бы никаких прав, а только нес бы одни обязанности, немыслимо. А из общего учения о юридических нормах мы знаем, что они с одной стороны повелевают, а с другой - предоставляют (те или иные права)».18

Многочисленные теории о сущности и содержании субъективного права И. В. Михайловский распределил согласно их основаниям в три груп-

15 Шершеневич Г. Ф. Общая теория нрава. М., 1912. С. 601.

16 Коркунов Н. М. Лекции но общей теории нрава. СПб., 1904. С. 148.

17 Цит. но: Шершеневич Г. Ф. Общая теория нрава. С. 600.

18 Михайловский И. В. Очерки философии нрава. М., 1911. С. 43.

пы: теории воли, теории интереса и теории свободы. В теориях воли сущность субъективного права сводится к воле того субъекта, кому принадлежит данное право. Наиболее характерным является утверждение (Виндшейд, Шуппе, Бирлинг и др.): право есть воля субъекта, признанная общей волей, (или совпадающая с общей волей, или содержание которой составляет норму права). Наиболее распространенной оказалась теория интереса, создателем которой признан Рудольф Иеринг. Субъективное право, по его мнению, включает два элемента: материальный (субстанционный) - польза, выгода, интерес

И формальный - юридическая защита этого интереса, защита в форме иска. Следовательно, субъективное право есть интерес, защищенный иском; или оно есть юридическая обеспеченность пользования интересом. Теории воли и интереса многими учеными-юристами подверглись обстоятельной критике как весьма односторонние. Но и позиция сторонников теории свободы сущности субъективного права оказалась также уязвимой, и они вынуждены были под воздействием критики маневрировать. К примеру, И. В. Михайловский сначала утверждал, что «при изучении вопроса о содержании юридических норм мы пришли к результату, что этим содержанием является внешняя свобода человека, юридическая норма определяет внешнюю свободу людей в общежитии и служит основанием субъективных прав. Отсюда ясно, что сущность субъективного права есть внешняя свобода, определяемая нормой».19 После указания на неполноту такого подхода к субъективному праву и постановки вопроса о том, для чего эта внешняя свобода человеку нужна, автор меняет свою позицию. Теперь у него «субъективное право есть предоставленная юридической нормой сфера внешней свободы для осуществления определенного интереса».20 Но и этот подход к сущности субъективного права подвергся критике из-за отсутствия в нем властного признака. Критики отмечали, что если юридическая норма предоставляет кому-либо определенную внешнюю свободу для беспрепятственного осуществления того или иного интереса, то такое осуществление возможно только тогда, когда управомоченный получает известную власть как над объектом своего интереса, так и по отношению к другим лицам, когда он имеет право требовать от этих лиц определенного поведения, и это право обеспечено государством, к которому управомоченный всегда может обратиться за помощью в случае неисполнения его требований. В связи с этой критикой появляется новое мнение Михайловского: «субъективное право

19 Там же. С. 440.

есть известная сфера власти, предоставленная управомоченному для осуществления определенного интереса».21 Подытоживая рассмотрение этого вопроса, он пишет: «Теперь, если мы сопоставим теорию внешней свободы, как сущности субъективного права, с теориями воли и интереса, то увидим, что обе последние теории могут быть примирены с первой в высшем синтезе: теория воли верна, поскольку осуществление субъективного права зависит от воли управомоченного, а теория интереса верна, поскольку субъективное право является средством для осуществления определенного интереса». Но при этом теория свободы сущности субъективного права является более широкой и охватывает собою две остальных. Субъективное право есть «центр, из которого подобно лучам исходят всевозможные правомочия (по отношению к объекту) и правопритязания (по отношению к нарушителям какого-нибудь из этих правомочий)».22

В самом трудном и самом спорном, по словам Коркунова, вопросе о существе субъективного права в своем понимании активно выступал исходя из теории свободы и Е. Н. Трубецкой. Он, прежде всего, как и Михайловский, подробно проанализировал теории воли и теории интереса субъективного права, на основе чего сделал вывод: «Итак, мы должны нрийти к заключению, что теория интересов, предложенная Иерингом, так же не основательна, как и отвергнутая им волевая теория права. Право в субъективном смысле не есть ни выражения воли лица, ни защищенный юридическими нормами интерес. Оно есть та сфера внешней свободы, которая отводится лицу нормами объективного права... Цель права, согласно предложенному определению, состоит в том, чтобы очертить ту сферу внешней свободы лица, в которую не должны вторгаться другие лица».23 В отличие от Михайловского Е. Н. Трубецкой отстаивает теорию свободы как отражающую сущность субъективного права в чистом виде. Он отвергает возможность ее синтеза с теориями воли и интереса. Так, по его мнению, «предоставляя лицу правомочие, право не спрашивает, соответствует ли это правомочие интересам данного лица, выгодно ли оно ему или нет». Ученый приводит много примеров из практики российского права в подтверждение этого положения и в опровержение теории воли как сущности субъективного права, в частности, такой: будто ребенок или сумасшедший не может пользоваться свободой, предоставляемой правом, так как не обладает

21 Там же. С. 443.

23 Трубецкой Е. Н. Энциклопедия нрава. М., 1917. С. 165.

разумной волей. Свобода, предоставляемая субъективным правом, по мысли Трубецкого, проявляется, «во-первых, в том, что объективное право устраняет ряд внешних препятствий к осуществлению лицом определенных целей и ограждает его независимость против посторонней эксплуатации, а во-вторых, в том, что оно предоставляет ему условную возможность самоопределения, т. е. возможность самостоятельного осуществления своих целей».24

На понимание сущности субъективного права нашей современной юридической наукой значительное влияние оказала позиция Г. Ф. Шершене-вича. В дискуссии о существе субъективного права он выступил как поборник признания существа субъективного права, определяемого двумя началами: волей и интересом. По Шершеневичу, «субъективное право представляется как власть осуществлять интересы, обеспеченные и ограниченные нормами объективного права». Анализируя данное определение, находим следующие характерные признаки: « а) Субъективное право есть, прежде всего, власть субъекта права... в) Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, а потому интерес является определяющим моментом... с) Субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, обеспеченная нормами объективного права... д) Но субъективное право есть власть не только обеспеченная, но и ограниченная...».25

Первый признак - субъективное право есть прежде всего власть субъекта права. Момент власти субъекта права выражается в возможности, по своей воле, осуществлять те интересы, которые лежат в основе права. Субъекту права дана возможность по своему усмотрению использовать или не использовать то положение, какое ему обеспечено правом в определенных пределах. От воли субъекта права зависит приложение данной ему власти. Обязанности реализовать свой интерес у субъекта права нет, а есть только возможность этого, но не фактическая, а правовая. Субъективное право есть власть не над благами, а над людьми. Благодаря ей субъект права может предотвратить вмешательство в свое пользование благами со стороны тех, кто также заинтересован в них. Таким образом, субъективное право есть

25 Шершеневич Г. Ф. Общая теория нрава. С. 611 - 612.

отражение обязанностей, возложенных на других лиц согласно нормам объективного права.

Второй признак - субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, а потому интерес является определяющим моментом субъективного права. Возникновение интереса предполагает, что человек сознает способность блага удовлетворить его потребность и потому стремится к ее удовлетворению этим путем. Законодатель считается с общими, а не с индивидуальными интересами. Наличие интереса еще не создает субъективного права. Даже тогда, когда интересы человека защищаются законом, субъективного права нет, пока заинтересованному не предоставлена власть. Например, уголовные законы защищают важные многочисленные интересы отдельных людей, но их защищенные интересы не превращаются в их субъективные права, потому что они не наделены властью.

Третий признак - субъективное право есть власть осуществлять свой интерес, обеспечить его нормами объективного права. Индивидуальная воля субъекта права навязывается другим не в силу его экономического влияния или нравственного авторитета, а в силу того, что она совпадает с волею закона. Власть субъекта права в том и заключается, что в случае противозаконного препятствования ему в осуществлении его интереса он может обратиться к власти государства.

Четвертый признак - субъективное право есть власть не только обеспеченная, но и ограниченная. Право поэтому заключает субъективную волю «в гранитные берега», ставя ей законные пределы.

С этой точки зрения правильно определять субъективное право как меру свободы не в метафизическом значении, а в смысле свободы действий, направленных на осуществление защищаемого интереса.

Непростая судьба сложилась у понятия субъективного права и сущности в советской теории права. В период тоталитаризма делались попытки вовсе устранить из нее это понятие. Н. И. Матузов пишет: «Эта категория была объявлена “устаревшей и ненужной в науке, методологически неверной”, “не соответствующей социалистическим отношениям”, а в сохранении ее усматривалось “влияние буржуазной юриспруденции”. В некоторых учебниках по теории государства и права 50-х годов термин “субъективное право” даже не фигурировал, он обычно заменялся на “правомочие”».26 Так, в 1955 г. крупный советский ученый С. Ф. Кечекьян, будучи одним из авторов

26 Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2004. С. 71.

авторитетного в то время учебника «Теория государства и права», видимо, не решился использовать термин «субъективное право» при рассмотрении темы «Правовые отношения в социалистическом обществе». В §4 данной главы, названном: «Правомочие и юридические обязанности субъектов социалистических правоотношений», нет ни слова о субъективном праве.27 И только в 1958 г. С. Ф. Кечекьян в своем и поныне широко известном труде «Правоотношения в социалистическом обществе» сумел сказать правду: «Субъективное право, то есть право отдельных лиц, составляет совершенно необходимое понятие правовой системы и правовой науки».28

В нашей теории права стали широко обсуждаться понятие субъективного права, его содержание, соотношение с объективным правом и т. д. Были среди исследователей, как и в дореволюционной юридической науке, приверженцы всех трех теорий субъективного права: теории воли, теории интереса и теории свободы.29 В ходе дискуссии большинство ученых пришли к интегративной точке зрения на содержание сущности субъективного права. Чаще всего выделяют в содержании субъективного права три правомочия: право на собственные действия правомочного лица; право требовать соответствующего поведения от обязанного лица; право прибегнуть к мерам государственного принуждения правообязанного лица к исполнению его обязанностей в случае неисполнения их добровольно. Ныне в содержание субъективного права в качестве его «принципиального» правомочия Н. И. Матузов предлагает включить и «право-пользование». Как указывает он, такое правомочие в субъективном праве выделялось еще в дореволюционной литературе (Д. Д. Гримм, Н. М. Коркунов). Так, по Д. Д. Гримму, «момент пользования» не есть цель субъективного права, как считают некоторые, а есть содержательный его элемент. «Потому-то, - резонно заявляет он, - и стремятся к установлению таких правоотношений, в которых субъективное право дает возможность пользоваться тем или иным благом».30 Типичный пример этого - право собственности, считает Н. И. Матузов. По Коркунову, «пользование есть не только основной, но, так сказать, и естественный элемент субъективного права, обусловленный самой природой наших потребностей». И далее очень

27 См.: Карева М. П., Кечекьян С. Ф., Федосеев А. С., Федькин Г. И. Теория государства и права. М., 1955. С. 418 - 420.

28 Кечекьян С. Ф. Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958. С. 17.

29 См. подробнее: Иоффе О. С., ШаргородскийМ. Д. Вопросы теории права. М., 1961; ХалфинаP. O. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 217 - 229; 216 - 241; и др.

30 Цит. по: МатузовН. И. Актуальные проблемы теории права. С. 84.

важное суждение: «С внутренней материальной стороны субъективное право выступает как возможность осуществления своего интереса, а так как осуществление интереса всегда предполагает пользование для этого какими-нибудь силами, то содержание правомочия составляет вообще пользование».31

В советской юридической литературе, как пишет Н. И. Матузов, «указанный признак впервые четко выделил и оценил М. С. Строгович в 1962 г., назвав его ведущим и определяющим в данном понятии (позже указанный аспект развили и другие исследователи)». И по поводу нередко выражаемых сомнений в том, - следует ли выделять этот элемент в субъективном праве, тот же Матузов замечает: «Думается, следует, ибо, будучи материальным, как бы скрепляет собой три формальных и придает субъективному праву социальное звучание и значение».32

Для характеристики содержания субъективного права в правовом государстве, его формирования и новой роли в дозволительной системе правового регулирования важно иметь в виду и мнение Н. И. Матузова о соотношении объективного и субъективного права. Во-первых, он выступает за сохранение традиционного деления права на объективное и субъективное, которое, с точки зрения некоторых ученых, «исчерпало себя в свете современных реалий». Во-вторых, профессор резонно замечает, что признание и законодательное закрепление естественных прав человека придает делению права на объективное и субъективное новое звучание и значение. «В частности, неприемлемо в нем положение, согласно которому субъективное право всегда и во всех случаях вытекает из объективного права и полностью им определяется. Это не так, особенно если речь идет о естественных правах человека, источник которых - не закон. Но при этом следует иметь в виду, что, хотя естественные права и не зависят от государства, они не направлены против него, а существуют и реализуются при поддержке и содействии государства. С другой стороны, эти права служат своеобразным ограничителем для самой власти».33

В связи со сказанным уместно, на наш взгляд, привести важнейшие положения ныне действующей Конституции РФ: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения»(п. 2 ст. 17); «Права и свободы человека и гражданина являются непосредс-

32 Там же. С. 84 - 85.

33 Там же. С. 80 - 81.

твенно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием» (ст. 18); «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства» (ст. 2). Только полное воплощение этих конституционных положений в российскую действительность позволит россиянам жить по своему естественному праву, формой выражения которого будет объективное (позитивное) право. В результате отпадет вопрос о первичности и вторичности субъективного и объективного права. Их соотношение перейдет в иную плоскость: содержание

Субъективное право и форма - право позитивное. Причем субъективное право каждого субъекта общественной жизни имеет естественные границы. Давно установлено, что в силу самой природы общества не может быть беспредельной естественной свободы у общественного человека, а естественная свобода каждого члена общества ограничивается свободой других его членов. Возьмем, к примеру, наставление человека в Нагорной проповеди Христа: «Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними; ибо в этом закон и пророки».34 Предельно четко «золотое» правило человеческого поведения в обществе, являющееся фактически основой всех естественных законов его жизни, выразил Г. Спенсер: «Следовательно, наша формула должна выражать свободу каждого, ограниченную только свободой всех. Это мы и выразим, сказав: каждый человек волен делать все, что хочет, лишь бы он не нарушал ничьей подобной свободы».35

Субъективное право в обществе, таким образом, имеет естественные границы, и содержание его естественно-объективное. Позитивное же право в свободном демократическом обществе призвано только официально выразить его вовне через свои источники (формы), и тем самым образом сделать видимыми естественные границы субъективных прав членов данного общества и гарантировать свободу всем субъектам права в пределах этих границ. Иначе говоря, субъективное право есть абсолютное естественное право субъекта правоорганизованного общества, ограниченное свободами всех остальных и выраженное в форме (источнике) позитивного права.

В настоящее время в нашей стране не реализованы в полной мере указанные конституционные нормы, и российское общество, следовательно, не живет в полной мере по естественному праву. Оно на пути к этому. И

34 Евангелие, то есть: Благая весть или Новый завет. М., 1958. С. 11.

35 Спенсер Г. Синтетическая философия. Киев, 1997. С. 470.

российская система правового регулирования находится на перепутье: одна модель правового регулирования сменяется другой. В этой новой дозволительной системе правового регулирования ведущей силой должен стать субъект права со своими субъективными правами, выраженными нормативно в позитивном праве. Однако многие субъекты российского права просто не знают многих своих субъективных прав либо не осознают их ценности, не умеют использовать и отстаивать их. Субъективное же право, по словам И. В. Михайловского, есть центр, из которого подобно лучам исходят всевозможные правомочия по отношению к объекту и правопритязания по отношению к нарушителям какого-нибудь из этих правомочий. «Правомочия,

Как бы развивая мысль Михайловского, пишет Н. И. Матузов - дробные части субъективного права: у разных прав их больше или меньше... Например, у права собственности - три, у некоторых социальных и политических прав - пять-семь. Они не одинаковы по своему характеру, содержанию, значению (“по вкусу”). Разумеется, субъективное право может состоять и из одного правомочия - тогда они совпадают. Общее понятие субъективного права отразило в своей структуре лишь четыре из них как наиболее принципиальные и распространенные: право-поведение, право-требование, правопритязание и право-пользование».36 Реализация правомочий в отличие от правообязанностей целиком зависит от воли субъекта правомочий, основанной на знании и осознании им своих правомочий, убежденности в их ценности, необходимости использования этих правомочий именно в данное время. Принуждение в этом случае исключено, если субъект не выходит за рамки своих правомочий.

Прежде чем приступить к анализу элементов правовой антикультуры, сдерживающих реализацию современными россиянами своих правомочий, важно, на наш взгляд, обратить внимание на следующие статистические данные. По данным исследования, проведенного известным социологом Ю. Левадой (декабрь 2004 г.), только 1 % россиян доволен своим благосостоянием. Это сказывается на отношении граждан к своим правомочиям, к праву в целом. Мало кто из них знает свои законные права, не говоря об естественных, осознает ценность права. То, что «право - это основная опора личного поведения в обществе» считают только 10,5 % россиян до 25 лет; 6,6 % - до 26-30 лет; 10,4 % - 31-40 лет; 6,7 % - 41-50 лет; 10,7 % - 51-60 лет; 10,2 % - старше 60 лет. Почти половина россиян (47,6 %) прямо заявляют, что «Знание права и норм закона в нашей стране мало что дает человеку», а 5,1 %

36 Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. С. 89.

и вовсе считают, что «Закону не следует доверять нигде и никогда». Такое отношение к современному российскому праву россиян явно базируется на их низкой правовой информированности. Они сами сознаются в этом. Только 3,1 % россиян считают, что они «По своим потребностям информированы высоко в правовом отношении». 52,3 % - слабо информированы, но сознают потребность в правовой информации. А вот 13,5 % россиян заявили, что они «не информированы и не нуждаются в правовой информации».37

Примечательно, что потребность в знании права прямо пропорциональна уровню образования опрошенных. Так, при неполном среднем образовании эта потребность составила всего 38,5 %, при общем среднем

58,8 %, при высшем - 77,3 %, при наличии ученой степени - 77,3 %. На высокий уровень правовой антикультуры многих россиян указывает и та мотивация, по которой они лично не читают российские законы. Из-за отсутствия времени не читают законы только 2,7 %. Тогда как из-за ненадобности их не читают 59,2 % россиян и еще 20,7 % - из-за недоверия к ним. Даже основной закон России - Конституцию РФ - испытывают потребность знать только 19,6 % россиян. Незнание современного российского права, неумение им пользоваться толкает многих россиян к неправовым методам защиты своих субъективных прав. Так за последние пять лет 11,7 % россиян защиту своих нарушенных прав искали у «сильных и влиятельных людей», а не в суде

Этом компетентном специализированном государственном правоохранительном органе.

Социологические исследования показывают, что значительная часть россиян всех возрастов намерена решать свои личные проблемы неправовыми методами и впредь. Так, дачей взяток, использованием личных знакомств и связей, использованием «силовых методов» и т. д. намерены решать свои личные дела 22,5 % россиян до 25-летнего возраста; 24,5 % - возраста 26-30 лет; 22,6 % - возраста 31-40 лет; 16,4 % - возраста 41-50 лет; 8,4 % - возраста свыше 60 лет. И кто же эти люди по своему социальному статусу? Это рабочие (19,4 %), гуманитарная интеллигенция (17,0 %), инженеры (11,8 %), работники торговли и бытовых услуг (18,1 %), служащие (19 %), предприниматели (50,0 %), жители сел (13,0 %), военнослужащие (20,9 %), пенсионеры городов (9,8 %), студенты вузов (22,8 %), безработные (19,0 %). Как видим, почти четвертая часть современных россиян до 40-летнего возраста намерена решать свои личные проблемы противоправными методами. Среди социальных групп явно лидируют предприниматели

37 Шереги Ф. Э. Социология права: прикладные исследования. СПб., 2002. С. 76.

50 %. На самом деле многие из россиян таким образом и действуют. Вот, к примеру, исследуя «кошелек 2004 года» (на что россияне потратили свои заработанные деньги), Е. Арсюхин, Т. Зыкова, Т. Смолякова отметили, что, «наверное, только в России есть такая специфическая статья расходов семейного бюджета - взятки. Специалисты подсчитали, что всего “бытовая коррупция” в нашей стране тянет на 150 миллиардов рублей в год, то есть в среднем каждый россиянин расходует на взятки и подношения более 250 рублей в месяц».38

Основной фактор, который сдерживает переход к дозволительной системе правового регулирования в современной России - пассивность многих субъектов российского права в использовании главного своего правомочия в субъективных правах - правомочия на собственные правомерные действия. Оно объективируется в управомочивающих нормах позитивного права. В дозволительной системе правового регулирования главным, определяющим правомочием субъектов права не есть их право на чужие действия, действия обязанных перед ними лицами, при необходимости принуждаемого государственной властью, а право на собственные правомерные действия, предусматриваемые управомочивающими нормами права. Ведь именно данное правомочие субъективного права есть мера собственной свободы самого субъекта права. В пределах этой правомерной индивидуализированной свободы субъект права реализует свои интересы и потребности, руководствуясь лишь своими правовыми знаниями и убеждениями. Здесь нет места правовым обязанностям и правовому принуждению. В пределах границ индивидуализированной правовой свободы субъект сам волен решить судьбу как личных, так и общественных интересов и потребностей, а все вместе субъекты российского права - и судьбу дозволительной системы правового регулирования в стране.

Ныне же именно управомочивающие нормы российского права -мотор дозволительной системы правового регулирования - очень часто не используются россиянами именно из-за высокого уровня правовой антикультуры в обществе, и прежде всего из-за слабой правовой информированности в области своих потребностей. Социологические исследования показывают, что высоко информированным в этом плане оказывается незначительное число россиян: рабочих - 1,2 %; ИТР - 1,3 %; гуманитарной и творческой интеллигенции - 1,8 %; работников торговли, бытовых услуг, транспорта, связи

38 Арсюхин Е., Зыкова Т., Смолякова Т. Жить стали азартнее. Сколько мы заработали и на что потратили в уходящем году// Российская газета. 2004. 31декабря. С. 6.

1,6 %; служащих - 6,3 %; предпринимателей - 13,5 %; жителей сел - 1,6 %; безработных - 2,8 %. Малоинформированными в области права по своим потребностям оказались все указанные слои россиян - где-то в пределах 50%. Только предприниматели здесь отличились - слабо информированных в области права по своим потребностям их оказалось 30,8 %.

Субъекты российского права не умеют, а потому и неудовлетворительно используют и такие правомочия своих субъективных прав как право

Притязания. Так, за умение отстаивать свои права населением современной России, частными и государственными предприятиями получены следующие экспертные оценки (в баллах, по пятибалльной шкале): население - 1,9 балла, частные предприятия - 2,9 балла, государственные предприятия - 3,0 балла. «Согласно оценкам экспертов, - по справедливым словам социолога Ф. Э. Шереги,- состояние правосознания населения России и правовой культуры предпринимателей находится в плачевном состоянии».39 Правовая антикультура лежит в основе не только не использования массой россиян своих правомочий, но и неисполнения ими своих правовых обязанностей, а также не соблюдения ими правовых запретов. Так, экспертная оценка уровня соблюдения норм права в современной России субъектами права в баллах выглядит следующим образом по пятибалльной шкале. Отрицательный пример здесь задает сама российская власть всех уровней - соблюдает российское право не более чем на 2,8 балла. Население соблюдает на 2,5 балла. Частные предприятия - на 2,2 балла. Государственные предприятия - на 2,9 балла. Высокий уровень преступности в стране никак не сокращается, наоборот, - имеет тенденцию к постоянному росту. Уголовные запреты в массовом порядке не соблюдаются. Причем, удручает россиян то, что в структуре современной преступности велика доля тяжких и особо тяжких преступлений. На территории страны часто безнаказанно действуют не только неорганизованные воры, взяточники, убийцы, мошенники и т. д., но немало и организованных террористических банд, организованных преступных сообществ, «воров в законе»

Организаторов краж и т. д.

Подытоживая вышеизложенное, следует отметить, что та во многом неудовлетворительная практика непосредственной реализации норм современного российского права - их использования, исполнения и соблюдения - многочисленными субъектами права, пораженных в большой степени правовой антикультурой, во многом результат того медленного и трудного перехода от тоталитаризма к истинной демократии в нашей стране.

39 Шереги Ф. Э. Социология права... С. 290.

Важной составляющей этого процесса есть «смена вех» в современном российском праве - переход от обязывающей системы (модели) правового регулирования, обслуживавшей тоталитарный режим, к дозволительной модели (системе) правового регулирования, которая в полную силу способна работать только в развитых гражданском обществе и истинно правовом государстве.

Ситуация в правовой системе современной России такова, что обязывающие и запрещающие правовые нормы в условиях демократизированного государства потеряли во многом ту былую тотальную государственную принудительную силу. Современное российское государство не в силах обеспечить тотальный контроль за исполнением и соблюдением обязывающих и запрещающих норм права и неотвратимым наказанием каждого правонарушителя. Субъекты российского права ныне, как указывалось выше, в своей массе не обладают в достаточной степени правовой культурой. Их правовая антикультура толкает на различного рода правонарушения, неисполнение своих правовых обязанностей и не соблюдение правовых запретов. Остаются невостребованными многочисленными субъектами современного российского права и их многочисленные правовые дозволения все по той же причине - их правовой неразвитости, что серьезно тормозит переход современного права России на дозволительную систему правового регулирования общественных отношений россиян. «Способность индивидуальной воли управлять жизнью человека, - по верной мысли И. А. Ильина, - может быть воспитана и выработана только там, где она планомерно упражняется и систематически осуществляется. задавленная внешним авторитетом, угнетенная угрозами и страхами, привыкшая ждать во всем приказа и позволения, воля привыкает “не сметь” и жить пассивно; центр, руководящий ее жизнью, перелагается из нее куда-то вовне, она разучивается иметь “свои мотивы” и “свои решения”, и правосознание ее теряет творческую связь с правом. Нормальное правосознание состоит в том, что человек сам управляет своим поведением, но согласно положительному праву. Вот почему правосознание может стоять на высоте только там, где право организует жизнь как школу самоуправления. Но именно там, где между правящими и управляемыми лежит пропасть, народное правосознание будет неизбежно влачить жалкое существование».40

40 Ильин И. А. О сущности правосознания. С. 61.

Глава 21. Юридическая антикультура (общая характеристика)

Диалектика развития правовых систем предполагает одновременное функционирование в любом обществе не только юридических ценностей, составляющих его (общества) правовую культуру, но и существование определенных негативных юридических явлений, процессов и состояний (неправа, пробелов в праве, юридического нигилизма, ошибок, конфликтов, противоправного поведения и других юридических патологий). Последние рассматриваются в литературе в рамках различных теорий: «теории социально-правовых отклонений», «теории неправовой жизни», «теории теневого права», «теории деформации правосознания», «теории юридических ошибок», «теории правонарушений» и т.д.

Безусловно, что все указанные концепции вносят определенный вклад в развитие юридической науки. Наиболее же перспективным представляется, на наш взгляд, культурологический подход к подобного рода феноменам, который позволяет охватить все основные деструктивные элементы и связи правовой системы (юридические антиценности), а также исследовать их комплексно с помощью универсальной (логической, лингвистической, философской), общей (экономической, политической, социологической, психологической, этической, математической и т.д.) и специально-юридической методологии. Кроме того, изучение природы юридической антикультуры (далее – ЮАК) и разнообразных типов (видов и подвидов) ее проявления позволит выявить общие закономерности развития патологических процессов в правовой системе любого общества, условия и причины их возникновения и функционирования, разработать общетеоретическую методику их предупреждения и устранения, грамотно построить всю систему правовой пропаганды, юридического воспитания и образования.

ЮАК представляет собой антипод правовой культуры. Поэтому стремление отдельных авторов рассматривать противоправное поведение (деятельность) и другие юридические аномалии в качестве атрибутивных свойств и элементов правовой культуры нам представляется методологически ущербным (см., например, ). Нельзя, видимо, и все социально-правовые отклонения рассматривать как проявления ЮАК. Дело в том, что отдельные их типы, виды и подвиды (юридические конфликты, риски, проявления нигилизма, неисполнение субъективных юридических обязанностей и т.д.) могут иметь определенную социальную полезность (позитивность), на что в литературе указывают как отечественные (В.Н. Кудрявцев, Ю.И. Гревцов, К.Г. Федоренко и др.), так и зарубежные (Э. Дюркгейм, Л. Козер, А. Коэн и др.) авторы (подробнее см. ).

ЮАК как бы «зеркально» отражает подавляющее большинство черт, присущих правовой культуре. Так, под ЮАК следует понимать определенное качественное состояние и уровень развития правовой системы, которые проявляются в совокупности всех юридических антиценностей, образующих деструктивный пласт правосознания и юридической деятельности отдельных людей, их коллективов, классов, социальных слоев, групп и общества в целом. Поэтому в самом общем плане ее (ЮАК) можно определить как совокупность юридических антиценностей.

Юридическая антикультура имеет конкретно-исторический характер и диалектически связана со всеми внутренними и внешними, объективными и субъективными, экономическими и политическими, нравственными и религиозными, юридическими и иными конструктивными и деструктивными факторами, анализ которых позволяет более полно и всесторонне раскрыть ее общесоциальную и юридическую природу, закономерности возникновения, развития и функционирования. Это один из аспектов взаимоотношения ЮАК с другими социальными явлениями.

Кроме того, сама ЮАК негативно влияет на все сферы общественной жизни. Мы еще раз хотели бы обратить внимание на то, что любые изменения в экономической и политической системах, социальной и духовной средах начинаются как кардинальный «сдвиг» внутри ЮАК, правовой и общечеловеческой культуры, как процесс противодействия и борьбы с антисоциальными юридическими взглядами, представлениями, теориями, знаниями, пробелами, ошибками и другими недостатками в правовой системе (праве, правосознании, юридической практике), как результат разработки и настойчивого внедрения в любом обществе наиболее перспективных и прогрессивных целей, гуманитарных ценностей и ценностных ориентаций.

Каждое негативное юридическое явление наносит либо может нанести определенный вред (социальный, материальный, моральный, физический и т.п.) законным интересам людей, их коллективов и организаций, государству и обществу в целом. Отрицательные свойства ЮАК снижают эффективность и качество функционирования права, правосознания, юридической практики, правовой системы в целом в любом обществе. Они направлены на дезорганизацию и десоциализацию общественных и правовых отношений.

ЮАК представляет собой единство внутренних и внешних, объективных и субъективных, нормативных и ненормативных, индивидуальных и надындивидуальных, общесоциальных и иных сторон. Внутренняя, субъективная сторона ЮАК выражается в дистантных (зрительных, слуховых и т.д.) ощущениях, восприятиях, представлениях, в памяти, которая кодирует всю собранную информацию, а также в ложно понятых или противоправных интересах, мотивах, установках, способностях, внимании, воле, эмоциях, оценках, в принятии иррациональных мыслительных решений и т.д. (подробнее о психологическом механизме поведения носителя ЮАК с поправкой на данную тему см., например, ).

Учет субъективных факторов различных деструктивных юридических явлений имеет важное теоретическое и практическое значение для определения психической «полноценности», эмоциональной «уравновешенности», «вменяемости» и «невменяемости», «ущербности» психологического механизма носителей ЮАК, степени общественной опасности и вредности юридической патологии, форм и методов ее установления, предупреждения и устранения.

Внешняя, объективная сторона юридических аномалий заключается в том, что все деформированные элементы психологического механизма поведения имеют определенное юридическое значение и оценку лишь тогда, когда они внешне выражены, объективированы в практических действиях и операциях конкретных субъектов. Как верно замечают психологи, внутреннее побуждение человека обычно реализуется через внешне наблюдаемую систему действий и поступков людей (см., например, ). Поэтому мы абсолютно не согласны с теми отечественными авторами, которые, например, юридический нигилизм, фетишизм (идеализм), догматизм и другие подобные феномены рассматривают в качестве форм деформации обыденного и профессионального правосознания (см., например, ).

ЮАК можно рассматривать либо применительно к отдельным людям (на индивидуальном уровне, либо к их коллективам, социальным группам, слоям, классам, нациям (на общесоциальном и надындивидуальном уровнях).

Нормативный аспект ЮАК во многом определяется тем, какие нормативные и /или ненормативные регуляторы задействованы в конкретной социально-правовой ситуации (о соотношении нормативных и ненормативных регуляторов в обществе см. ). Как остроумно заметил американский криминолог А. Коэн, «делинквентная субкультура извлекает свои нормы из норм более широкой культуры, выворачивая их, однако, наизнанку» .

Кроме того, нормативность ЮАК проявляется в степени ее структурирования и организации, а также в отношении ее носителей (отдельных людей, их коллективов и т.п.) к соответствующим юридическим ценностям, нормативам и предписаниям.

Существенным признаком ЮАК является ее опасность для отдельных лиц, их коллективов и организаций, государства и общества в целом. При установлении степени опасности следует учитывать тип (вид и подвид) юридической патологии (нигилистическое или циничное отношение к юридическим ценностям, пробел в праве, преступление, проступок, юридический конфликт, риск, ошибка и т.д.), уровень противоправности (при ее наличии), юридические и социальные последствия, размер причиненного вреда, средства, способы, время, место и обстановку совершения юридических погрешностей, характеристику делинквента, его виновность (невиновность), личный юридический опыт (знания – незнания, убеждения – предубеждения, умения – неумения и т.п.), мотивации, установки, интересы и многие другие внутренние и внешние, объективные и субъективные, существенные и иные обстоятельства.

Многие деструктивные юридические явления, процессы и состояния (например, противоправная, ошибочная и конфликтная юридическая деятельность) могут выступать в качестве юридических фактов (составов) , т.е. служат основаниями возникновения (изменения и прекращения) правоотношений, реализаций мер социально-правовой защиты и юридической ответственности.

Принципиально важным для уяснения природы ЮАК, ее отдельных типов (видов и подвидов), средств и способов установления и устранения юридических недостатков является указание на то, что она, как и правовая культура, проявляется в любых сферах гражданского общества и в любом элементе его правовой системы (праве, правосознании, юридической практике и т.д.).

Всем деструктивным феноменам, составляющим структуру ЮАК, присуща определенная массовость, устойчивость, повторяемость при сходных внешних и внутренних, объективных и субъективных условиях развития общественной жизни. Это положение имеет важное методологическое, теоретическое и практически – прикладное значение, поскольку позволяет прийти к следующим существенным выводам: противодействие различного рода юридической патологии, минимизация юридической антикультуры, повышение уровня правосознания и правовой культуры, укрепление законности и правопорядка, способствующие стабилизации и дальнейшему развитию экономической, политической, правовой и социальной систем, построению демократического и правового государства, должны иметь не «спонтанный» и «сиюминутный», а комплексный, научно обоснованный, ресурсообеспеченный и долгосрочный характер.

Можно выделить и другие общие признаки, позволяющие раскрыть природу, определить место и роль ЮАК в любом обществе. При этом следует обратить внимание на то, что существуют разнообразные ее типы (виды и подвиды), каждый из которых обладает не только общими, но и специфическими признаками, структурами, элементами содержания и формы, определенным уровнем дезорганизации общественных и правовых отношений, характером юридических и социальных последствий, опасности и т.д. Поэтому исследование разнообразных типов, видов и подвидов ЮАК, с одной стороны, конкретизирует, а с другой – обогащает общую теорию юридической культуры и антикультуры.

Под правовой культурой понимается обусловленное всем социальным, духовным, политическими экономическим строем качественное состояние правовой жизни общества, выражающееся в достигнутом уровне развития правовой деятельности, юридических актов, правосознания и в целом в уровне правового развития субъекта (человека, различных групп, всего населения), а также степени гарантированности государством и гражданским обществом свобод и прав человека .

Правовая культура общества зависит прежде всего от уровня развития правового сознания населения, т.е. от того, насколько глубоко освоены им такие правовые феномены, как ценность прав и свобод человека, ценность правовой процедуры при решении споров, поиск компромиссов и т.д., насколько информировано в правовом отношении население, его социальные, возрастные, профессиональные и иные группы, каково эмоциональное отношение населения к закону, суду, различным правоохранительным органам, юридическим средствам и процедурам, какова установка граждан на соблюдение (несоблюдение) правовых предписаний и т.д. Это первый элемент правовой культуры.

Уровень развития правового сознания может быть зафиксирован лишь в реальной правовой деятельности, в правовом поведении, которые имеют и самостоятельные характеристики. Поэтому вторым элементом структуры правовой культуры является уровень развития правовой деятельности. Последняя состоит из теоретической - деятельность ученых-юристов, образовательной - деятельность студентов и слушателей юридических школ, вузов и т.д. и практической - правотворческой и право-реализующей, в том числе правоприменительной, деятельности. Понятно, что правовая культура общества во многом зависит от уровня развития и качества правотворческой деятельности по созданию законодательной основы жизни общества. Правотворчеством должны заниматься компетентные в юридическом и многих других отношениях лица с соблюдением демократических и собственно юридических процедур и принципов.

Третьим элементом правовой культуры общества является уровень развития всей системы юридических актов, т.е. текстов документов, в которых выражается и закрепляется право данного общества. Наиболее важное значение для оценки правовой культуры общества имеет система законодательства, основой которой является конституция государства. Важен в целом и уровень развития вообще всей системы нормативно-правовых актов, начиная от законов, актов центральных исполнительных органов власти

и кончая актами местных органов власти й управления. Любой юридический акт должен быть правовым, т.е. отвечать господствующим в общественном сознании представлениям о справедливости, равенстве и свободе. Закон должен быть совершенным и с точки зрения его формы: быть непротиворечивым, по возможности кратким и обязательно ясным, и понятным для населения, содержать определения основных терминов и понятий, быть опубликованным в доступном для населения источнике и т.д. О качестве закона свидетельствует и содержащийся в нем самом механизм его реализации (институциональный, организационный, процедурный, финансово-экономический и др.).

Выделение структурных элементов правовой культуры достаточно условно, так как нет правовой деятельности, осуществляемой отдельно от правового сознания, а правосознание может проявиться лишь в правовой деятельности и ее результатах - правовых актах. Наконец, все составные части правовой культуры не могут существовать без своего носителя-субъекта - человека, группы людей, населения в целом. Правовая культура общества зависит от уровня правового развития различных социальных и профессиональных групп, а также от уровня развития отдельных индивидов. В этом аспекте нужно выделять правовую культуру населения в целом, групповую правовую культуру и правовую культуру личности, человека. В последнем случае также надо учитывать уровень правовых знаний данного индивида и отношение его к правовой ценности, к закону, уровень правовой установки на соблюдение юридических предписаний. О правовой культуре личности можно судить по ее поведению в правовой сфере, т.е. использовать те же признаки и критерии правовой культуры (уровень развития правового сознания, правовой деятельности и др.), но только на индивидуальном уровне.

Познавательно-преобразовательная функция связана с теоретической и организаторской деятельностью по формированию правового государства и гражданского общества. Она призвана содействовать согласованию общественных, групповых и личных интересов, поставить человека в центр общественного развития, создать ему достойные условия жизни и труда, обеспечить социальную справедливость, политическую свободу, возможность всестороннего развития. Эта функция связана с созданием правовых и нравственных гарантий таких общечеловеческих ценностей, как честность и порядочность, доброта и милосердие, моральный самоконтроль и совестливость, человеческое достоинство и свобода выбора.

Праворегулятивная функция направлена на обеспечение устойчивого, слаженного, динамичного и эффективного функционирования всех элементов правовой системы, а стало быть, и общества в целом.

Правовая культура, выступая компонентом правового сознания и бытия в их органическом единстве, сопряжена не только с рефлексией общественного быта, но и с активным обратным воздействием на него. Присущие ей идеалы, правовые нормы, принципы, традиции и образцы поведения могут способствовать консолидации классов, иных социальных групп и слоев граждан, концентрации их усилий на формировании правового государства.

Регулятивная функция реализуется через правовые и другие социальные нормы. Благодаря этой функции правовая культура обеспечивает подчинение социальных стремлений и идеалов, взаимность прав и обязанностей. граждан, вносит элемент упорядоченности в эти отношения.

Ценностно-нормативная функция правовой культуры выражается с помощью системы аксиологических характеристик. Она проявляется в разнообразных фактах, которые приобретают ценностное значение, отражаясь в сознании действующих индивидов и человеческих поступках, социальных институтах. Исходя из этого, правовые нормы, другие составляющие правовой культуры общества выступают объектами оценки. Здесь идет речь о ценностях в праве и самом праве как ценности.

Правосоциализаторская функция может быть изучена через призму формирования правовых качеств личности. Нравственно-правовую социализацию следует рассматривать как двусторонний процесс взаимодействия индивида и общества, направленный на формирование индивида в качестве общественно-признанной личности. Важнейшими элементами нравственно-правовой социализации следует наряду с адаптивно-деятельностной активностью личности признать воспитание ее правовой культуры и формирование правосознания. Безусловно, на этот процесс существенное влияние оказывает правовая действительность. Вместе с тем необходима целенаправленная правовоспитательная работа, важны мероприятия по организации юридического всеобуча населения, оказанию ему юридической помощи, активизации процессов самовоспитания личности.

Правовая культура выполняет и коммуникативную функцию. Обеспечивая общение граждан в юридической сфере, она существует через это общение и влияет на него. Здесь имеется в виду не только непосредственное общение граждан в сфере действия права, но и косвенное «общение» с лицами, принадлежащими к прошлым поколениям, или с нашими современниками, с которыми мы лично незнакомы, или которые отделены от нас расстоянием и временем.

Такое общение опосредуется юридическими произведениями и сегодня значительно расширяется в связи с совершенствованием средств массовой информации. Правовое общение выступает как форма межсубъектных взаимодействий свободных и уникальных личностей в сфере права. Правовая культура призвана аккумулировать в себе прогрессивные достижения всех типов правовых культур как нынешних, так и прошлых эпох. Прогностическая функция охватывает правотворчество и реализацию права, обеспечение правомерного поведения граждан, их социальной активности, включает анализ тенденций, характерных для всей правовой системы. В настоящее время элементы научного прогнозирования и планомерности, например, в законодательной деятельности, усиливаются, хотя логика и последовательность разработки и принятия законодательных актов еще оставляют желать лучшего. Истинная функция предвидения в правовой области заключается не только в определении наиболее подходящих средств для достижения правовых культурных целей, но и в предсказании возможных последствий, объяснении необходимости возникновения новых правовых ценностей.

1) Индивидуальная – одного человека

2) Групповая – культура студента, пешехода

3) Общественная – Российская

4) Профессиональная – правовая культура юристов, учителей.

Функции правовой культуры:

1) Познавательно – преобразовательная – правосоциализаторская

2) Праворегулятивная – коммуникативная

3) Ценностно–нормативная

4) Прогностическая

Правовая Антикультура.

Антиподом правовой культуры является правовой нигилизм, т.е. отрицательное отношение к праву, закону и правовым формам организации общественных отношений. В России он имеет, к сожалению, глубокие корни.

Большой вред развитию правовых начал в обществе нанесла марксистско-ленинская идея об отмирании государства и права при социализме. Классики марксизма-ленинизма в общем-то не скрывали своего отрицательного отношения к праву. К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Что касается права, то мы, наряду со многими другими, подчеркнули оппозицию коммунизма против права как политического и частного, так и в его наиболее общей форме в смысле права человека»

Правовой нигилизм может выступать в двух разновидностях или формах - теоретической (идеологической) и практической .

В первом случае имеет место теоретическое, концептуальное обоснование правового нигилизма, когда ученые, философы, политологи доказывают (думается, вполне искренне), что есть гораздо более важные ценности (например, мировая пролетарская революция), чем право вообще, а тем более право отдельного человека.

Во втором случае происходит реализация указанных взглядов и учений на практике, что часто выливается в террор государства против своего народа, в многомиллионные жертвы среди населения, в превращение правящей элиты в конечном счете в преступную клику (вот почему становится закономерной и легкой опора государственных органов и должных лиц, например, органов безопасности, тюремной администрации и т.д., в проведении государственной политики на уголовные элементы).

Понятно, что в тех обществах, где правовой нигилизм воспроизводится самим государством в соответствующих масштабах, очень трудно, почти невозможно воспитать сколько-нибудь позитивное отношение к праву и среди населения, поскольку под правом неверно понимаются тот порядок, те предписания, которые устанавливаются законами и ведомственными нормативными актами. И тогда в обществе складывается широко распространенный среди населения обыденный, массовый правовой нигилизм.

Кроме того, установленные государством предписания не соблюдаются государственными же органами; ведомственными и должностными лицами, чему тоже находятся соответствующие объяснения и оправдания («в интересах народа», «для выполнения плана» и т.д.). В последнем случае в обществе складывается ведомственный правовой нигилизм.

В одном ряду с правовым нигилизмом находится прямо противоположное явление - правовой идеализм или романтизм, одним словом, преувеличение реальных регулятивных возможностей правовой формы. Это явление сопровождает человеческую цивилизацию практически на всем пути ее развития. Так, еще Платон наивно считал, что главным средством осуществления его замыслов строительства идеального государства будут идеальные законы, принимаемые мудрыми правителями. В эпоху Просвещения считалось достаточным, уничтожив старые законы, принять новые, и царство разума будет достигнуто. Удивительно, что еще и сегодня многие люди и даже политики ошибочно возлагают на закон слишком большие надежды в деле переустройства нашего общества. Думается, что лишь достаточный политический и правовой опыт может развеять иллюзии правового идеализма.

На правах рукописи

КАРПУНИНА Виктория Викторовна

ПРАВОВАЯ АНТИКУЛЬТУРА

Специальность 12.00.01 – теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Владимир

ВЮИ ФСИН России

Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин федерального государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».

Научный руководитель:

кандидат юридических наук, доцент

Мамчун Владимир Вячеславович

Официальные оппоненты:

доктор юридических наук,

кандидат культурологии, доцент

Баранова Марина Владимировна

кандидат юридических наук

Свинин Евгений Валерьевич

Ведущая организация – государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Ярославский государственный университет им. П. Г. Демидова»

Защита состоится «____» ____________ 2011 г. в _____ на заседании диссертационного совета ДМ 229.004.01 при федеральном казенном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний» по адресу: 600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е. Конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке федерального казенного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».

Ученый секретарь

диссертационного совета С. В. Назаров

Общая характеристика работы

Актуальность темы исследования . Внутренним источником любого развития является борьба противоположностей. В правовой системе в этом качестве выступают единство и борьба таких явлений, как культура и антикультура.

Правовая культура и правовая антикультура – это диалектически взаимосвязанные явления, существующие объективно и раскрывающие особенности внутреннего механизма детерминации правовой системы, а также позволяющие понять необходимость и содержание отдельных направлений ее совершенствования.

Правовая антикультура – порождение социальной организации жизни людей. Ее проявления многочисленны и разнообразны. Среди них правовой нигилизм и нормы криминальной субкультуры, правонарушения и коррупционные проявления, технико-юридические дефекты законодательства, юридические ошибки и перекосы в правоприменительной практике и др.

На правовую антикультуру можно влиять, но ее нельзя полностью устранить. Объединяя в себе все отрицательные и деструктивные стороны правовых явлений, она приобретает различные формы внешнего выражения и способы воздействия на правовую систему. В то же время это не механическая совокупность всего негативного в сфере права. Она отличается интегративностью и выступает как сложный системный феномен, который, с одной стороны, имеет самостоятельные формы выражения, а с другой – как бы встроен в «живую ткань» явлений правовой культуры, характеризуя определенное их качественное состояние и уровень развития.

Инновационный путь развития российского общества, всесторонняя модернизация, решение крупных социальных проблем предъявляют высокие требования к праву как особому регулятору общественных отношений и к субъектам права как носителям правового сознания. Обеспечение должного уровня совершенства права и правосознания невозможно в случае игнорирования правовой антикультуры, характера и форм ее влияния на правовую систему. Воздействовать же на правовую антикультуру можно только при условии целостного и системного знания о ней.

Исходя из этого в теоретическом плане актуальность темы диссертации обусловлена недостаточной исследованностью правовой антикультуры. Приходится констатировать, что до настоящего времени она не была подвергнута всестороннему научному общеправовому анализу, а ее понятие не утвердилось в понятийно-категориальных рядах общей теории права. Вместе с тем изучение характера и форм взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры, признаков, структуры и форм проявления последней объективно необходимо для восполнения существующего пробела в научно-теоретическом знании в части данного феномена.

В практическом плане потребность исследования правовой антикультуры обусловлена тем, что ее проявления и факторы приобретают системный характер и существенно снижают эффективность действия права и функционирования государственных органов. Кроме того, изучение ее природы востребовано юридической практикой, так как его результаты могут стать основой для разработки конкретных мер по предупреждению, локализации и вытеснению из правовой жизни общества негативных явлений.

Таким образом, об актуальности научного изучения феномена правовой антикультуры, предпринятого в настоящей работе, свидетельствуют обстоятельства как теоретического, так и практического характера, а также степень научно-теоретической разработанности исследуемой проблематики.

Степень научной разработанности темы. В отличие от правовой культуры, глубоко и всесторонне изученной в советской и современной российской юридической науке (Е. В. Аграновская, Г. И. Балюк, М. Г. Баумова, Н. Н. Вопленко, В. Н. Карташов, О. А. Красавчиков, Н. М. Кейзеров, Е. Б. Кониченко, В. А. Медведев, В. П. Сальников, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. А. Шубина и др.), проблематика ее антипода – правовой антикультуры – исследована значительно в меньшей степени. Представления о правовой антикультуре в юридической науке характеризуются дискретностью. В настоящее время в общей теории права существует значительное количество работ, посвященных отдельным элементам правовой антикультуры. Так, достаточно подробно освещены вопросы деформации правого сознания (В. М. Баранов, П. П. Баранов, В. С. Бреднева, Р. А. Кузнецов, М. А. Месилов, К. Р. Мурсалимов, Г. Р. Мурсалимов, М. А. Шерменев и др.). При изучении вопросов эффективности правовых норм и проблем юридической техники анализировались качество и логико-структуная организация правовых актов, понятие и виды их дефектов (Н. А. Власенко, В. В. Глазырин, С. Е. Казаринова, Д. А. Керимов, М. П. Лебедев, В. Н. Найденко, В. И. Никитинский, С. В. Поленина, Ю. А. Тихомиров, В. А. Толстик, Т. Я. Хабриева и др.). Глубокому научно-теоретическому анализу подвергнута проблема пробелов и коллизий в правовом регулировании (В. В. Лазарев, А. С. Пиголкин, Н. И. Сенякин, Ф. Р. Уранский, М. А. Кауфман, С. Н. Казинская и др.).

Ряд проявлений правовой антикультуры, в частности, криминальная субкультура, являются предметом пристального внимания ученых-криминологов (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, Е. А. Богачевская, И. М. Мацкевич, В. В. Меркурьев, Д. В. Сочивко и др.). Результаты исследования таких проявлений представляют несомненный интерес для анализа правовой антикультуры как сложного феномена.

В целом следует констатировать, что в правовой науке попытки на монографическом уровне рассмотреть деструктивные явления правовой жизни в комплексе предпринимаются крайне редко, и при этом, частично затрагивая рассматриваемую в настоящей работе проблематику, они нацелены преимущественно на адаптацию синергетического метода к потребностям юридической науки (В. А. Грунина, Ю. В. Павлова).

В то же время нельзя утверждать, что правовая антикультура не анализировалась теоретиками права. Она стала предметом самостоятельного научного исследования в работах А. С. Бондарева . Однако избранный ученым методологический подход к ее исследованию не позволил охватить все существенные аспекты правовой антикультуры, и многие вопросы, непосредственно затрагивающие предмет ее научного анализа, остались без внимания исследователя. В интерпретации А. С. Бондарева правовая культура и правовая антикультура ограничены только рамками сознания человека и его поведением в правовой сфере. При этом предметы правовой культуры оказались неоправданно отделены от нее самой. По существу, ученый анализирует правовую антикультуру отдельной личности, что провоцирует одностороннее представление о ней как о механической совокупности индивидуальных правовых культур (антикультуры) его членов. Кроме того, правовая антикультура не менее сложно структурирована, чем правовая культура, но ее структурный состав оказался за гранью данного подхода, как и особенности взаимосвязи структур правовой культуры и правовой антикультуры.

Таким образом, есть все основания полагать, что проблематика правовой антикультуры в отечественной юридической науке исследована не достаточно полно. При этом проблема правовой антикультуры как части правовой культуры общества и специфический срез правовой действительности в общей теории права и государства вообще ставится и решается впервые.

Объект исследования – область правовой действительности, в которой осуществляется взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры.

Предметом исследования является правовая антикультура как элемент и фактор развития правовой жизни общества.

Цель исследования – разработка теоретической основы, необходимой для формирования концепции правовой антикультуры.

Цель и предмет диссертационного исследования предопределили необходимость постановки и решения следующих задач :

– рассмотреть дискуссионные аспекты и грани понятия «правовая культура»;

– охарактеризовать диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры;

– исследовать специфику правовой антикультуры как особого среза правовой действительности;

– определить признаки и формы правовой антикультуры как части правовой культуры общества;

– изучить правовую антикультуру в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений;

– проанализировать формы выражения правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования;

– выявить специфику проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права;

– раскрыть особенности правовой антикультуры в уголовно-исполнительной системе.

Методологическую основу исследования составил диалектико-материалистический метод. Применение таких принципов диалектической логики, как всесторонность и полнота познания, позволили раскрыть основные грани правовой культуры.

Использование различных видов анализа и синтеза в сочетании с системным подходом позволило выявить особенности структурного состава и сущности правовой антикультуры как части правовой культуры общества.

При анализе дефектов нормативных правовых актов ценным оказалось применение догматико-правового метода исследования юридических норм.

В исследовании был также использован синергетический подход. В частности, посредством положений теории самоорганизации стало возможным раскрыть отдельные черты правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права.

Теоретическую основу исследования образуют научные работы, которые условно можно разделить на несколько групп.

Первую группу образуют фундаментальные труды, посвященные исследованию правовой культуры (Г. И. Балюк, Н. Н. Вопленко, Л. Н. Гранат, В. И. Каминской, В. Н. Карташова, С. Н. Кожевникова, Е. Б. Кониченко, О. А. Красавчикова, В. А. Медведева, Е. А. Певцовой, Р. Л. Ратинова, В. П. Сальникова, А. П. Семитко, В. М. Чхиквадзе, О. Б. Шубиной и др.).

Вторая группа охватывает научные работы, в которых предметом анализа непосредственно выступает правовая антикультура (А. С. Бондарева), ее отраслевые проявления (Ю. М. Антонян, Е. А. Антонян, И. М. Мацкевича, В. В. Меркурьева, Д. В. Сочивко и др.), а также дефекты правосознания, правовых актов, структуры права и юридической практики в целом (В. М. Баранова, Н. А. Власенко, Ю. С. Васильева, В. Н. Протасова, А. Б. Венгерова, В. Н. Кудрявцева, В. В. Лазарева, А. Б. Лисюткина, А. А. Малиновского, Н. И. Матузова, В. В. Мамчуна, Ю. А. Тихомирова, В. В. Субочева, С. Б. Полякова).

Третья группа объединяет исследования, посвященные проблемам механизма правового регулирования (С. С. Алексеева, В. С. Афанасьева, С. Н. Братуся, В. М. Горшенева, Л. Н. Завадской, А. В. Малько, Ю. С. Решетова, В. А. Сапуна).

Четвертую группу составляют идеи и взгляды теоретиков права, имеющие как теоретическое, так и общеметодологическое значение для настоящего исследования (С. С. Алексеева, В. К. Бабаева, М. И. Байтина, В. М. Баранова, П. П. Баранова, М. В. Барановой, А. М. Васильева, Ю. Ю. Ветютнева, Р. Б. Головкина, В. С. Жеребина, Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. М. Сырых, Е. В. Свинина, В. А. Толстика и др.).

Нормативная основа исследования – международно-правовые нормы и принципы, а также нормы внутригосударственного права Российской Федерации.

Эмпирическую базу исследования составили акты официального толкования, материалы периодической печати и опубликованные в научных изданиях результаты социологических исследований, содержащие информацию о проявлениях анализируемого феномена.

Научная новизна исследования заключается в том, что впервые на монографическом уровне произведен общетеоретический анализ правовой антикультуры как относительно самостоятельного элемента правовой системы общества, в рамках которого оригинально интерпретировано соотношение правовой культуры и правовой антикультуры. Вследствие этого получены следующие результаты:

– раскрыта диалектическая связь правовой культуры и правовой антикультуры;

– обосновано понимание правовой антикультуры как специфического энтропийного среза правовой действительности;

– выделены признаки правовой антикультуры;

– сформулировано определение понятия «правовая антикультура»;

– определены особенности взаимодействия и соотношения правовой антикультуры с контркультурой и субкультурой;

– выявлены факторы и формы проявления правовой антикультуры в механизмах нормативно-правовой регламентации общественных отношений, поднормативного регулирования и правовой саморегуляции субъектов права;

– обоснована система средств и приемов противодействия правовой антикультуре на всех стадиях механизма правового регулирования;

– раскрыты факторы и особенности влияния правовой антикультуры на деятельность уголовно-исполнительной системы.

Новизна исследования нашла отражение в основных положениях, выносимых на защиту.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Правовая культура и правовая антикультура – диалектически взаимосвязанные явления, отличительными чертами которых выступают единство, противоположность, противостояние и конфликт. Диалектическое единство правовой культуры и правовой антикультуры отражает причины, характер и направления развития правовой системы.

2. Существенными признаками правовой антикультуры являются следующие: 1) представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности; 2) проявляется в отдельных правовых явлениях, качественных состояниях правовых явлений, тенденциях развития последних; 3) обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.

3. Авторское определение понятия «правовая антикультура»: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.

4. Классификационная модель форм правовой антикультуры. Формы правовой антикультуры классифицированы по следующим основаниям:

– способ объективации: материальные и идеальные;

– способ функционирования: активные и пассивные;

– особенности стадии возникновения и проявления: возможность и действительность;

– способ детерминации антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи): казуальная, кондициональная и функциональная;

– внутренняя природа: отдельные правовые явления (преступления), состояния явлений (пробельность правового регулирования, правовой нигилизм), тенденции их развития.

5. Правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее из правовой жизни невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, и поэтому можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) по своей природе неизбежны и неустранимы.

6. В уголовно-исполнительной системе правовая антикультура проявляется в сфере публично-правовой деятельности пенитенциарных учреждений, в противостоянии и конфликте правовой и криминальной субкультур, а также в системе внутриорганизационных отношений в органах и учреждениях, исполняющих уголовные наказания, в виде различных негативных явлений, препятствующих нормальному их функционированию и влекущих определенные правовые последствия.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что материалы диссертации дополняют научные представления об особенностях понятия и сущности правовой культуры. Избранный подход позволяет по-новому интерпретировать взаимодействие правовой культуры и правовой антикультуры. Рассмотрение их в качестве диалектически взаимосвязанных явлений дает возможность выявить особенности механизма детерминации и направления развития правовой системы общества. Конкретизация признаков правовой антикультуры способствует более четкому определению места этого понятия в понятийно-категориальных рядах теории права. Положения исследования убедительно доказывают объективность и неизбежность проявлений антикультуры, создают необходимый теоретический фундамент для разработки концепции борьбы с ней.

Практическая значимость диссертации заключается в том, что сформулированные в работе теоретические выводы и рекомендации способствуют выработке мер противодействия правовой антикультуре и соответственно повышению эффективности действия юридических норм и функционирования государственных органов.

Некоторые положения диссертации могут быть учтены в правотворческой деятельности в процессе совершенствования методологии мониторинга законодательства.

Отдельные выводы могут быть полезны при разработке критериев и показателей эффективности правоприменительной деятельности. Сформулированные рекомендации можно использовать также в системе правового воспитания населения. Ряд выводов и положений исследования позволит оптимизировать отдельные стороны правоисполнительной деятельности уголовно-исполнительной системы.

Дидактическое значение исследования заключается в том, что выводы и обобщения, сделанные автором в диссертации, могут быть использованы в системе юридического образования: при проведении учебных занятий по курсу «Теория государства и права»; подготовке учебных и учебно-методических пособий; написании студентами и курсантами рефератов, докладов, курсовых и дипломных работ.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования: неоднократно обсуждались на заседаниях кафедры государственно-правовых дисциплин Владимирского юридического института Федеральной службы исполнения наказаний; используются в учебном процессе данного учебного заведения, а также Липецкого филиала Воронежского института Федеральной службы исполнения наказаний при проведении занятий по теории государства и права; докладывались на научно-практических конференциях; отражены в научных публикациях автора.

Структура диссертации обусловлена логикой исследования и состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность и степень научной разработанности темы, определяются объект и предмет, цель и задачи, методологическая и теоретическая основы исследования, дается описание источниковой базы, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрываются научная новизна, теоретическая, практическая и дидактическая значимость работы, приводятся сведения об апробации и внедрении результатов проведенного исследования.

Первая глава «Правовая антикультура: понятие, признаки, формы» посвящена общей характеристике исследуемого феномена.

В первом параграфе «Правовая культура и правовая антикультура как диалектически взаимосвязанные феномены» отмечается, что необходимым шагом в познании правовой антикультуры выступает изучение ее диалектической связи с правовой культурой. При этом обращается внимание на то, что связывает данные правовые явления не только противоположность и конфликт, но и единство. В вопросе о взаимоотношениях правовой культуры и правовой антикультуры автор исходит из понимания правовой культуры как сложного, многомерного феномена, понятие которого может быть использовано, в том числе, для характеристики исторически-конкретного состояния определенной правовой системы, выступать индикатором качества правовых явлений и т. д.

При первоначальном рассмотрении правовая антикультура выступает явлением, сугубо противоположным правовой культуре. Их противопоставление оправданно и обоснованно. Однако противоположность – не единственная черта, характеризующая соотношение этих феноменов. Существующие между ними связи намного сложнее. В понятии «правовая культура», как в фокусе, сводятся самые разнообразные стороны и грани правовой действительности: и законодательство, и правосознание, и юридическая практика, и правопорядок, – что обуславливает сложность ее изучения. Анализ определений данного понятия позволяет выделить следующие грани-стороны правовой культуры: 1) совокупность (система) ценностей в сфере права; 2) форма освоения и преобразования окружающего мира; 3) органическая целостность, система различных правовых явлений – юридической практики, законодательства, правосознания и т. д.; 4) мера правового развития; 5) особая знаковая система.

Правовая культура характеризует уровень, качество, специфику развития правовой системы. Вместе с тем понять причины, внутренний механизм, направленность ее развития становится возможным только в результате анализа взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры. Эти феномены неразрывны и находятся в состоянии диалектической взаимосвязи.

Анализ правовой культуры и правовой антикультуры вынуждает обратиться к законам и категориям диалектики, которые позволяют раскрыть характер взаимосвязи явлений и последовательно используются применительно к выделенным сторонам-граням правовой культуры.

Основной в диалектике является понимаемая сквозь призму противоречий идея развития. Для познания диалектической природы правовой культуры и правовой антикультуры важное значение имеет закон «единства и борьбы противоположностей», поскольку, раскрывая специфику взаимодействия этих явлений, он позволяет выразить внутренний механизм развития правовой системы общества. Рассматриваемая в этом аспекте правовая культура может быть представлена в качестве закрепляемой правом системы ценностей. Их усвоение происходит в рамках юридического образования и правового воспитания, которые выступают важными элементами правовой системы общества.

Вместе с тем указанные элементы содержат в себе определенные противоречия – элементы правовой антикультуры. Например, в системе высшего юридического образования сосуществуют определенные высокие требования к качеству педагогического процесса и одновременно формалистичное отношение профессорско-преподавательского состава к выполнению своих обязанностей, обусловленное невысоким социальным статусом профессии. Это противоречие является одним из источников внутреннего развития, которые детерминируют часто низкие качество образования и уровень компетентности выпускаемых специалистов. В результате складывается парадоксальная ситуация: в России огромное количество юридических вузов и сравнительно небольшое количество высококлассных специалистов в области права. Сложившаяся ситуация и обусловливает в конечном счете необходимость правовой реформы высшего образования.

Правовая культура выступает как форма освоения и преобразования окружающего мира (речь идет о деятельности человека и соответствующем результате). Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражает также закон «перехода количественных изменений в качественные». В силу данного закона выход за пределы количественных изменений объекта приводит к нарушению присущей ему меры и переходу его в новое качество. Наглядно это проявляется в таком элементе правовой культуры, как правотворчество, в частности, в ситуациях, когда частые изменения, вносимые в нормативный акт, в результате приводят к диалектическому скачку – вследствие множественных изменений правовой акт теряет регулирующий потенциал и возникает необходимость принятия принципиально нового акта (например, история и практика принятия Трудового, Уголовно-процессуального кодексов РФ).

Закон «единства и борьбы противоположностей» позволяет понять природу правовой культуры как системного целого. Системность правовой культуры означает ее способность характеризовать уровень правового развития и совершенства правовых явлений. В свою очередь, определение уровня правового развития возможно лишь в результате анализа противоположных и противоречивых сторон явления. Так, уровень законности определяется исходя из соотношения правомерных и противоправных поступков. Таким образом, правовая культура и правовая антикультура оказываются неразрывны и выступают одновременно в качестве взаимопредполагающих и взаимоисключающих явлений.

Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражается и в законе «отрицания отрицания», который способствует пониманию направленности развития правовой системы. Сущность данного закона заключается в двойном отрицании, которое характеризует спиралевидность правового развития, т. е. общее поступательное движение правовой системы сочетается с определенными «возвратами» к пройденным этапам, но на более высоком уровне. Действие этого закона рассматривается на основе понимания правовой культуры как меры, уровня правового развития, которые специфичны для каждого правового явления. Так, по отношению к нормативному правовому акту мерой развития выступает его социальная адекватность общественным потребностям и технико-юридическое совершенство норм.

Проявление диалектического закона следует также рассматривать в периодически возникающих новых редакциях нормативных правовых актов. Например, потребности и проблемы материального обеспечения работы государственных органов обусловили принятие Федерального закона от 13 декабря 1994 г. № 60-ФЗ «О поставках продукции для федеральных государственных нужд». Однако развитие общественных отношений привело к формированию такого порядка (специфическому состоянию юридической практики – особой форме проявления правовой антикультуры), который существенно снизил эффективность действия указанного Закона. Попытка решить возникшие проблемы обусловила принятие Закона в новой редакции (новый правовой режим), вместе с тем практика его реализации характеризуется не столько упорядочением общественных отношений, сколько развитием «теневых» противоправных форм поведения и, в частности, системы «откатов» при заключении сделок по итогам конкурсных процедур (на основе специфического правового режима изменяется содержание, но не сущность состояния юридической практики, которое также находит свое отражение в правовой антикультуре). В результате возникает вопрос о достижении нового уровня правового развития и об изменении существующего правового режима.

Таким образом, диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры объективно детерминирован и способствует пониманию внутренних сторон, причин и направлений развития правовой системы общества в целом.

Во втором параграфе «Правовая антикультура как срез правовой действительности» рассматриваемый феномен анализируется через призму структуры и составляющих его элементов.

Для понимания правовой антикультуры принципиально то, что она представляет собой не просто определенный, а качественный срез правовой действительности. При этом необходимо принимать во внимание два аспекта: во-первых, антикультура характеризует крайне широкий круг явлений, что не должно, однако, вызывать стремления искать в любом явлении признаки и элементы антикультуры. Срез действительности означает, что антикультура характеризует разнородные явления в определенном отношении. Второй аспект как раз говорит о характере этого отношения. Оно заключается в неком качественном состоянии, способствующем производству и рассеиванию энтропии в правовой действительности, усилению в ней степени беспорядка.

Поскольку научное решение задачи в этой части работы предполагает всесторонний анализ правовой действительности, то ее успешное решение автор видит в представлении правовой действительности как четко структурированной правовой культуры. В связи с этим в ходе исследования правовой антикультуры как среза правовой действительности ее проявления анализируются в свете структуры правовой культуры.

Описание и анализ подходов к структуре правовой культуры позволяет выделить такие подструктуры, как ценностная, функциональная, семиотическая, инструментально-измерительная, институциональная. Выявление специфики каждой из подструктур сопровождается описанием особенностей отдельных проявлений правовой антикультуры.

Ценностная структура. Важным компонентом правовой культуры являются правовые ценности, типичные для общества на определенном этапе его развития. Так, для современного российского общества характерно, что основополагающие ценности получили свое нормативное закрепление в Конституции РФ, принятой всенародным голосованием 12 декабря 1993 г. При этом элементами ценностной структуры правовой культуры являются как конкретные виды ценностей, так и характер их взаимозависимости.

Проявление антикультуры отражается в конфликте и противостоянии ценностей различных социальных субъектов, что может выражаться в ситуации, когда в результате правотворческой деятельности интересы отдельных социальных групп не получили должной правовой охраны, либо в случае открытого идеолого-ценностного противостояния носителей криминальной и прочих субкультур с другими социальными субъектами, и прежде всего с государством. Своеобразным проявлением ценностной антикультуры выступает замещение традиционных для российского общества правовых ценностей антиценностями и ценностями иных правовых культур (например, факты использования норм шариата в северокавказском регионе).

Семиотическая структура. Под определенным углом зрения правовая культура представляет собой информационную систему, в которой особыми (юридическими) кодами записаны и предписаны программы, сценарии, способы поведения субъектов права – граждан, их объединений и создаваемых ими организаций. С этой точки зрения, культура представляет собой постоянный процесс коллективного правового программирования. Право объективировано в источниках, которые облечены преимущественно в текстово-документальную форму. Основными элементами семиотической структуры являются текст юридического документа и его части (отдельные термины, предложения, абзацы).

В этой структуре правовая антикультура выступает в форме нарушения логических, общелингвистических, терминологических, синтаксических, стилистических и прочих технико-юридических правил изложения текста документов. Низкий уровень юридической техники обусловливает низкое качество документа и эффективность его действия.

Институциональная структура. Правовую культуру следует рассматривать как культуру государственно-организованного общества. Это значит, что функционирующий государственный механизм не может быть отделен от правовой культуры. В этой связи «институциональная структура» включает в себя элементы, с одной стороны, системы права и системы законодательства, а с другой – механизма государства. Это обусловлено тем, что правовые нормы не появляются «из ниоткуда», а право и государство в известном смысле представляют собой неразрывное, органическое единство.

В данной структурной организации типичным проявлением правовой антикультуры выступает нарушение оптимальности структуры органов власти, дублирование государственных функций, неоправданно широкие дискреционные полномочия государственных органов, коррупционные проявления и так далее, – все то, что в конечном счете обусловливает неэффективность функционирования отдельных звеньев государственного механизма.

Функциональная структура. Правовую культуру нельзя воспринимать как простую совокупность элементов, суммативное целое. Это функциональное системное образование, важной особенностью которого является его внутренняя и внешняя динамика, выраженная в функциях. Функциональная структура отражает и характеризует развитие правовой культуры: усвоение правовых знаний и ценностей в рамках внутренних психических процессов, протекающих в правовом сознании; удовлетворение потребностей и интересов путем совершения гражданами правовых поступков; принятие юридически значимых решений государственными органами и должностными лицами. Собственно к элементам функциональной структуры правовой культуры следует отнести такие явления, как: правовое сознание, правовое поведение, юридическая деятельность, реализация права.

В свою очередь, через призму понятия правовой антикультуры вскрываются не только недостатки, изъяны указанных явлений, но и раскрывается механизм их детерминации. Так, дефекты правосознания, и, в частности, его перерождение, обусловливают совершение противоправных поступков, увеличение количества которых в общей массе правового поведения приводит к формированию отрицательной юридической практики (от формализма и обвинительного уклона в работе правоохранительных органов до систематического совершения должностных преступлений).

Инструментально-измерительная. Правовая культура как мера характеризует уровень развития, совершенства различных правовых явлений: законодательства, правоприменительной практики и т. д. Рассматриваемые под этим углом зрения критерии и показатели эффективности функционирования государственных органов и действия правовых норм являются частью правовой культуры общества. К элементам этой структуры следует отнести различные методики оценки эффективности как правовых норм, так и функционирования органов государственной власти.

В частности, специфическим проявлением правовой антикультуры выступает несовершенство методики оценки результатов деятельности государственных органов. В одном случае итоговым результатом применения этой методики становится формирование так называемой «палочной системы», когда ради достижения отдельных показателей должностные лица пренебрегают непосредственным исполнением своих обязанностей, фактически занимаясь искусственной подтасовкой фактов и статистики; в другом – различного рода стратегические и тактические просчеты в организации деятельности государственного аппарата, что выражается в неадекватном материальном, техническом, кадровом и ином обеспечении отдельных участков и направлений работы.

Проведенный анализ свидетельствует о том, что правовая антикультура проявляет себя как нарушение структурных связей в правовой системе, дисфункции правовых явлений, дестабилизация ценностного ядра правовой системы. Все это приводит к повышению уровня энтропии в правовой системе, увеличению меры дезорганизации и беспорядка (последнее наиболее рельефно проявляется в правовом поведении и институциональной структуре). Таким образом, в наиболее кратком и общем виде можно определить правовую антикультуру как энтропийный срез правовой действительности.

В третьем параграфе «Признаки и формы правовой антикультуры» уточняется содержание данного феномена и осуществляется классификация его форм.

Существующие в настоящее время научные представления о понятии «правовая антикультура» лишь в общих чертах определяют его. Кроме того, предлагаемый в юридической литературе подход к интерпретации правовой антикультуры (А. С. Бондарев) в большей степени способствует постановке новых дискуссионных вопросов, чем вносит должную ясность в систему ее признаков. В этой связи важной научно-исследовательской задачей является их уточнение.

В исследовании формулируются существенные признаки рассматриваемого правового явления.

Во-первых, правовая антикультура представляет собой специфический энтропийный срез правовой действительности, она охватывает широкий круг разнородных правовых явлений, общность которых отражается в их способности усиливать меру хаоса и беспорядка в правовой системе.

Во-вторых, формой проявления антикультуры выступают как отдельные правовые явления и состояния, так и тенденции их развития.

Указанные формы характеризуют специфику природы правовой антикультуры, которая отличается подвижностью и вариативностью. К ней следует причислять отдельные явления – незаконное решение суда, преступление.

В то же время антикультура может характеризовать не только какое-либо явление целиком, но и его определенное качественное состояние. Например, правосознание как часть правовой культуры может отличаться недостаточным уровнем правовых знаний, их неточностью, искаженным представлением об основополагающих ценностях.

Состояние как форма проявления правовой антикультуры характеризует не только правосознание, но и ряд иных явлений, в частности, процесс правового регулирования. Так, существование пробела означает не что иное, как состояние неурегулированности определенной области общественных отношений. К проявлениям антикультуры как состояния относятся также неконституционность закона и формирующаяся до момента его отмены юридическая практика.

Самостоятельной формой антикультуры являются тенденции развития правовых явлений. Они представляют значительную опасность, поскольку характеризуются наибольшей масштабностью. Примером такой тенденции выступает коррупция. Многочисленные факты совершения должностными лицами преступлений коррупционной направленности убедительно свидетельствуют о коррупции как характерной черте и тенденции функционирования государственного аппарата, борьба с которой в настоящее время приобрела характер общегосударственной проблемы.

В-третьих, правовая антикультура обладает деструктивным характером, т. е. отрицательно влияет на уровень эффективности действия права и состояние правопорядка.

Воздействие антикультуры может быть различным по уровню интенсивности и выражаться как в незначительном снижении эффективности, так и полном ее отсутствии. Снижение эффективности действия права в конечном счете проявляется в определенных социальных результатах: в возникновении негативных либо отсутствии положительных.

Снижение уровня правового порядка под влиянием правовой антикультуры выражается в увеличении масштабов и уровня преступности, снижении авторитета закона в глазах рядовых граждан, необеспеченности и проблематичности реализации прав и свобод, низкой степени удовлетворения с помощью права индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.

Основываясь на выделенных признаках, в исследовании предлагается следующее определение правовой антикультуры: это специфический срез правовой действительности, отражающий свойство правовых явлений, их состояний и тенденций развития снижать эффективность правового регулирования и уровень правового порядка, а также степень удовлетворения индивидуальных и общественно значимых интересов и потребностей.

Изучение форм правовой антикультуры является объективно необходимым шагом на пути познания природы этого феномена. В работе под формой правовой антикультуры понимаются как особенности ее внешнего выражения и существования ее элементов, так и специфика ее детерминации.

Завершает анализ в данной части работы обоснование классификационной модели форм правовой антикультуры.

В зависимости от способа объективации она может приобретать как материальные, так и идеальные формы. К материальным формам правовой антикультуры относятся поведение и его результаты (в частности, гражданские деликты, преступления, причиненный имущественный ущерб и т. д.). Идеальные формы лишены «материальной оболочки» и характеризуют состояния явлений и процессов (например, такие деформации правового сознания, как правовой инфантилизм, правовой дилетантизм, правовая демагогия, правовой идеализм (фетишизм), а также пробелы, коллизии в правовом регулировании).

По способу функционирования различаются активные и пассивные формы правовой антикультуры. Активные формы характеризуют действия субъектов права (к примеру, злоупотребление правом). Пассивная форма не связана с конкретными изменениями в правовой действительности и отражает бездействие субъектов права (ст. 124 УК РФ «Неоказание помощи больному») либо определенное состояние развития явления (правовой нигилизм).

Особенности стадии возникновения и проявления правовой антикультуры позволяют говорить о том, что она может выступать в форме возможности (отражает вероятность потенциальных негативных последствий) и в форме действительности (характеризует реальные, наступившие результаты).

Способ детерминации правовой антикультуры отрицательных явлений правовой жизни (т. е. характер взаимосвязи) определяет такие формы ее существования, как казуальные, кондициональные, функциональные.

В зависимости от внутренней природы правовая антикультура приобретает формы отдельных правовых явлений (преступления), либо состояний явлений (пробельность правового регулирования), либо тенденций их развития.

Вторая глава «Правовая антикультура в механизме правового регулирования» состоит из трех параграфов.

В первом параграфе «Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений» отмечается, что правотворческая деятельность составляет основу механизма нормативно-правовой регламентации общественных отношений, однако не исчерпывает его. Кроме правотворчества указанный механизм объединяет правосистематизирующую и правоинтерпретационную деятельность. Вместе с тем в исследовании основное внимание уделяется анализу особенностей проявления и действия правовой антикультуры именно в правотворческой деятельности.

Правотворчество – это особый вид юридической деятельности, призванный создавать качественную и надежную правовую основу развития общества. При этом оно приводит не только к юридическим (законы, подзаконные акты), но и социальным результатам. Поэтому недостатки и изъяны в правотворческой деятельности особенно опасны, так как обусловливают не только проблемы и противоречия в механизме правового регулирования, но и нередко порождают масштабные социальные кризисы и конфликты.

Антикультура в правотворчестве оказывает разностороннее влияние на процесс правового регулирования. Так, пробелы и коллизии норм права приводят к проблематичности, а порой и невозможности их реализации. Неконституционность акта порождает (до момента его отмены) противоправную юридическую практику. Дефекты законов, связанные с нарушением правил юридической техники (нарушение стилистики акта, громоздкость названий законов, смешение понятий и неточность терминов и т. д.), затрудняют восприятие его смысла, приводят к возникновению ошибок в правоприменении.

Издание законов и прочих нормативных правовых актов не является самоцелью правотворчества, главное – это обеспечение порядка и гармоничного развития общественных отношений. Несовершенство же норм права приводит к противоположным результатам, привнося и усиливая в общественных отношениях элементы неупорядоченности. Формой объективации правовой антикультуры может выступать как общественное сознание (различного рода деформации правосознания, неверие в право как средство удовлетворения индивидуальных потребностей и интересов и т. д.), так и поведение. В частности, социальная неадекватность закона может приводить к социальным «взрывам» в обществе. Наглядным примером служит Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон “О рыболовстве и сохранении водных биологических ресурсов” и отдельные законодательные акты Российской Федерации». Норма данного Закона, обязывающая граждан приобретать путевки для занятия любительским рыболовством, всколыхнула общественность и привела к массовым акциям протеста во многих российских городах.

Безусловно, далеко не все проявления антикультуры в правотворчестве могут приводить к глобальным потрясениям в обществе. В этой связи как раз и необходим анализ правовой антикультуры, поскольку он позволяет понять внутренний механизм энтропийной детерминации правотворчества, своевременно выявлять формирование опасных тенденций и факторов развития.

Влияние правовой антикультуры зависит от уровня и интенсивности действия множества факторов, имеющих как объективную, так и субъективную природу.

К числу объективных факторов относятся:

1) несоответствие уровня нормативного регулирования законодательной деятельности характеру и значению регулируемых отношений. В настоящее время процедура принятия федеральных законов наиболее подробным образом определяется постановлением Государственной Думы Федерального Собрания РФ от 22 января 1998 г. № 2134-II ГД «О регламенте Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» (ст. 103–143 разд. III «Законодательная процедура»). По мнению автора, правовые процедуры законодательной деятельности должны определяться нормативным актом не ниже уровня федерального закона;

2) несовершенство законодательной процедуры: недостаточно широкий круг субъектов права законодательной инициативы; отсутствие ограничений в количестве законопроектов, подлежащих рассмотрению на заседании Государственной Думы РФ (это приводит к тому, что она за один день иногда принимает десятки законов. В результате снижается престиж закона, идея его общеобязательности); неурегулированность лоббистской деятельности (современная практика лоббирования интересов носит латентный характер, скрытый от контроля институтов гражданского общества) и проч.;

3) противоречивость порядка опубликования и вступления в силу нормативных правовых актов. В настоящее время технико-юридической проблемой является определение дня официального опубликования нормативного правового акта. Суть состоит в том, что даты выхода изданий официального опубликования нормативных правовых актов не совпадают: «Российская газета» выходит ежедневно, а «Собрание законодательства Российской Федерации» и «Парламентская газета» – раз в неделю. В результате возникает неопределенность – когда закон либо иной подзаконный акт вступают в законную силу;

4) динамизм, стремительное развитие общественных отношений.

Субъективные факторы носят личностный характер и прежде всего отражают недостаточно высокий уровень правовой культуры субъектов правотворчества. Кроме того, субъективные факторы антикультуры в правотворчестве проявляются: в формализме и чрезмерной бюрократии должностных лиц; незнании ими правил юридической техники; несовершенстве методики оценки действия социальных факторов; политической ангажированности правовых решений; неразвитости политической конкуренции; правотворческих ошибках; отсутствии концепции развития российского законодательства; деструктивном стиле поведения, выражающемся в правовой демагогии, юридическом фетишизме.

К правотворчеству нельзя подходить с идеалистических позиций. Издание нормы права не всегда является решением социальной проблемы. Вместе с тем минимизация влияния антикультуры на правотворчество возможна и необходима, хотя не все факторы и проявления правовой антикультуры можно локализовать. К примеру, знание общества, его проблем и закономерностей развития всегда относительно, и поэтому всегда будет определенное отставание норм права от бурно развивающихся общественных отношений.

Однако на ряд факторов можно оказывать определенное воздействие. Прежде всего, необходимо совершенствовать нормативную основу правотворческой деятельности, и значимым событием должно стать принятие закона о нормативных правовых актах в Российской Федерации.

Положительную роль может сыграть и популяризация идей юридической техники. Более того, в настоящее время актуальной становится задача систематизации инструментария юридической техники и придания ему статуса юридически обязательного.

Важным направлением противодействия правовой антикультуре является совершенствование мониторинга законодательства и правоприменительной практики.

Необходимо также расширить практику общественного обсуждения социально значимых законопроектов – это будет способствовать повышению социальной адекватности правовых норм.

Во втором параграфе «Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования» рассматриваются формы проявления и факторы образования правовой антикультуры.

Механизм перевода нормативных правовых предписаний в поведение субъектов права представляет собой многоступенчатую систему, в которой одно звено подкрепляет действие другого. Одним из таких звеньев-элементов выступает механизм поднормативного регулирования. Он раскрывает особенности государственно-властной деятельности, направленной на индивидуально-правовое регулирование путем принятия актов применения права.

Правовая антикультура отражает такой срез правоприменительной деятельности, который характеризует ее способность детерминировать причинение вреда охраняемым правом государственным и индивидуальным интересам. Ярким примером может служить проблема коррупции. Ущерб от нее колоссален. В соответствии с исследованиями, проведенными фондом «Индем», объем годового рынка коррупции в России составляет 318 млрд долл. – это треть валового внутреннего продукта . Распространенность коррупции в различных формах – «светлая», «серая», «черная» (В. М. Баранов) – создает реальную угрозу национальной безопасности и выступает одним из главных препятствий для реализации в России курса на всестороннюю модернизацию. Расцвету коррупции способствуют как юридические (дефекты правотворчества и недостатки законодательства, предоставляющие широкие дискреационные полномочия должностным лицам), так и общесоциальные причины (социально-негативные установки поведения, восприятие обществом коррупции как обыденного явления).

Таким образом, на примере коррупции становится очевидным, что правовая антикультура – это многоуровневое образование. В нем одни факторы (меньшего уровня) обусловливают возникновение явлений, которые в то же время выступают факторами возникновения других, более масштабных и деструктивных, явлений в правовой жизни общества.

В правоприменении антикультура проявляется на двух взаимосвязанных уровнях сознательной волевой деятельности – в мышлении и фактическом поведении.

На уровне мышления правовая антикультура характеризует такие мыслительные процессы, которые в конечном счете выражаются в деформации правового сознания. Внешним выражением сознательной деятельности выступают фактическое поведение и его результаты. На этом уровне правовая антикультура проявляется как в действиях (ошибочных, противоправных), так и бездействии правоприменителей.

Указанные уровни отражают диалектический характер взаимодействия идеальных и материальных форм проявления правовой антикультуры. Так, эгоистические потребности и интересы способствуют появлению противоправных установок, которые ведут к формированию устойчивых стереотипов поведения, связанных с нарушением законности и прав граждан. Упущения в системе юридического образования приводят к некомпетентности правоприменителей: недостаточность правовых знаний детерминирует ошибки в толковании и применении права и, как следствие, влечет за собой нарушение правового порядка.

Факторы правовой антикультуры действуют на всех стадиях правоприменительного процесса. Некоторые из них являются «сквозными», т. е. влияют на все стадии правоприменения, другие, напротив, локальны, т. е. ограничены рамками одной стадии.

Фактором, оказывающим «сквозное» влияние, выступает несовершенство законодательства. На стадии установления фактической основы уголовного дела данный фактор проявляется, например, в дефектности регулирования процесса познания. Так, отказ от принципа установления истины в уголовном процессе, равно как и исключение из УПК РФ принципа всесторонности, полноты и объективности исследования обстоятельств преступления, подрывает идею законности в уголовном судопроизводстве. В числе рассматриваемых факторов следует также назвать: несформированность и недостаточность правовых знаний, доминирование отрицательной мотивации у правоприменителей.

Локальное влияние на правоприменительный процесс оказывают такие факторы, как неудовлетворительное материально-техническое обеспечение, ошибки в выборе и реализации тактических приемов установления фактических обстоятельств дела и т. д.

Результатом действия факторов правовой антикультуры в конечном счете являются процедурно-процессуальные действия, которые приводят к получению доказательств, не соответствующих уголовно-процессуальным требованиям – относимости, допустимости, достоверности и достаточности.

Важная особенность проявления правовой антикультуры заключается в том, что недостатки одной стадии правоприменительного процесса создают условия для возникновения проявлений данного феномена на других, последующих, стадиях. Так, собранные доказательства, не соответствующие уголовно-процессуальным требованиям, влекут незаконность и необоснованность решения суда. Низкий уровень правосознания приводит к ошибкам в юридической квалификации, что обусловливает дефектность правоприменительного акта и в конечном счете выступает основанием для его отмены (например, ст. 382 УПК РФ). Доминирование отрицательной стимуляции над положительной порождает нарушение законности либо ради целесообразности, либо в угоду собственным эгоистическим мотивам.

Множественность факторов и форм проявления правовой антикультуры объясняет наличие различных направлений деятельности по ее предотвращению и локализации, таких как: 1) совершенствование законодательства; 2) оптимизация управления; 3) совершенствование кадровой работы (главным образом, осуществление надлежащего отбора и аттестации сотрудников); 4) совершенствование юридического образования и служебной правовой подготовки; 5) материально-техническое обеспечение.

В третьем параграфе «Проявление правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права» анализируются факторы и формы механизма отрицательной самоорганизации.

Право не в состоянии исчерпывающим и однозначным образом определять поведение человека, поскольку всегда есть определенная область свободы, выступающая основой для правовой саморегуляции субъектов права. Правовая антикультура проявляется одновременно в качестве фактора процесса правовой саморегуляции и одного из его результатов. Диалектика форм проявления антикультуры позволяет понять проблемы в сфере непосредственной реализации норм права, а также причины низкой эффективности действия права в целом.

Процессы самоорганизации происходят непрерывно и выражаются как в правомерных, так и противоправных формах поведения. Влияние правовой антикультуры в этих процессах осуществляется на двух взаимосвязанных уровнях: ближайшем – индивидуальном и отдаленном – общественно значимом.

Первый уровень (индивидуальный) характеризует локальность действия правовой антикультуры в рамках конкретных правоотношений и позволяет отразить ее внутренние, интеллектуально-волевые и эмоционально-психологические детерминанты (неразвитость правового мышления, недостаточность правовых знаний, нигилистические установки и т. д.), а также отдельные результаты ее влияния (материальный ущерб, упущенная выгода, моральный вред и т. д.), которые на индивидуальном (локальном) уровне существуют дискретно. Их влияние на правовую систему в целом незначительно, минимально. Например, эгоистические мотивы в процессе непосредственной реализации субъективных прав способствуют возникновению такого явления, как злоупотребление правом. Стремление избежать излишних налогов толкает работодателей выплачивать заработную плату «в конвертах». Деструктивная роль и значение этих явлений имеют значение преимущественно для конкретных субъектов.

Однако увеличение количества локальных случаев проявления правовой антикультуры приводит к изменению ее качества, особенности которого обусловливают необходимость выделения второго уровня, где правовая антикультура характеризует интенциональность и тенденции развития правовых отношений определенного рода и вида, т. е. она проявляется в системе правовых отношений более высокого порядка, и в этой связи имеет значение уже для всего общества, а не только для отдельных субъектов права.

Так, увеличение количества случаев выплат зарплат «в конвертах» способствует развитию «теневой» экономики, чье влияние на общество является более сложным и деструктивным. Оно заключается в том, что происходит антисоциальное перераспределение доходов общества в пользу относительно малочисленных привилегированных групп. Кроме того, разрушается система централизованного управления экономикой; «теневая» занятость приводит к тому, что усилия правительства по созданию новых рабочих мест не снижают мнимой безработицы, но увеличивают бюджетный дефицит, и т. д. Наконец, развитие любых форм «теневой» экономики ведет к подрыву хозяйственной этики. Если эти тенденции заходят слишком далеко, люди начинают терять всякое представление об общепринятых «правилах игры», живут по принципу «все дозволено», в результате чего общество проваливается в пучину хаоса и нестабильности (Ю. В. Латов, С. Н. Ковалев).

Диалектический скачок от одного уровня правовой антикультуры к другому происходит в состоянии повышенного риска общественных отношений. В данном случае риск отражает такое их качественное состояние, которое содержится в понятиях «неустойчивость», «нестабильность». В частности, отдельные факторы, воздействуя на систему общественных отношений, делают ее принципиально неустойчивой, создается особый «благоприятный фон» для совершения некоторых противоправных деяний. Например, такие факторы, как: масштабная коррумпированность чиновников; слабость правоохранительной системы и судов; несовершенство законодательства; неэффективное использование собственности; низкий уровень предпринимательской культуры; слабость рыночных институтов, агрессивное отношение общества к бизнесменам и частной собственности в принципе и ряд других, – способствуют совершению рейдерства. На определенном этапе практика рейдерских захватов фирм становится одной из тенденций развития экономики. В результате возникает новое качественное состояние риска общественных отношений – появляются угрозы экономической безопасности государства: по различным экспертным оценкам ущерб от рейдерства для экономики Российской Федерации достигает от 20 до 50 млрд долл. ежегодно.

Противодействие правовой антикультуре в процессе правовой саморегуляции субъектов права должно учитывать специфику ее воздействия на правовую жизнь. Необходимо, чтобы целенаправленное правовое воздействие было как прямым, так и косвенным. В частности, определение конкретных деяний в качестве противоправных означает прямой запрет на их совершение. Установление запретов, безусловно, способствует вытеснению из жизни общества определенных нежелательных образцов поведения, однако является недостаточным для противодействия правовой антикультуре. Следует также стимулировать социально активное правомерное поведение граждан, косвенно воздействуя на них посредством льгот и стимулов. Важным средством выступает обеспечение социальной адекватности законодательства (например, в настоящее время существует огромное количество пособий для социально незащищенных слоев общества, однако их минимальный размер часто вызывает в обществе лишь раздражение, усиливая недоверие к власти и повышая уровень правовой антикультуры). Кроме того, в борьбе с правовой антикультурой нельзя игнорировать идеологическую сферу. Задачами государства являются пропаганда правовых знаний, комплексное правовое воспитание. Противодействие антикультуре в определенных сферах правовой саморегуляции требует наличия простой и понятной идеологии у государства. К примеру, в сфере межнациональных отношений основополагающим принципом является воспитание толерантности культур.

Вместе с тем правовая антикультура как диалектически развивающееся явление существует объективно, и полностью исключить ее невозможно. Она – порождение социальной организации жизни общества, а значит, можно влиять на ее уровень, масштабы, однако отдельные ее проявления (преступления, деформации правового сознания, пробелы законодательства и т. д.) всегда будут присутствовать в правовой жизни общества.

В третьей главе « Правовая а нтикультура в уголо в но - исполни - тельной системе» анализируются формы проявления и факторы данного феномена в деятельности органов и учреждений, исполняющих уголовные наказания.

В деятельности уголовно-исполнительной системы (далее: УИС) правовая антикультура проявляется в наиболее открытых и конфликтных формах. Это обусловлено противостоянием официальной правовой культуры и криминальной субкультуры.

Предназначение УИС заключается в исполнении уголовных наказаний, обеспечении надежной изоляции осужденных от общества и оказании на них в целях исправления необходимого психолого-педагогического, воспитательного воздействия. Объект воздействия – осужденные – имеют различную степень поражения правосознания, однако все они являются материальными носителями криминальной субкультуры, которая представляет собой наиболее опасную для общества форму проявления правовой антикультуры. В своей сущности это идеология преступного мира, она носит сложный многоуровневый и системный характер. Ее условными подсистемами выступают нормативная подсистема (система криминальных правил поведения), ценностно-ориентационная (основополагающие ценности преступного мира), коммуникативная (порядок, средства и способы общения внутри преступного сообщества), стратификационная (жесткая социальная стратификация, существование устойчивых «каст» в преступной среде), функциональная (непосредственно преступная деятельность).

Основной конфликт криминальной субкультуры проявляется в сфере правоисполнительной деятельности УИС, а именно: в режимной, оперативно-розыскной деятельности, охране осужденных, контроле за отбыванием наказания в виде лишения свободы и наказаний, не связанных с ним, а также в таких правореализующих, организационно-правовых формах деятельности, как воспитательная работа, организация привлечения осужденных к общественно полезному труду.

Содержанием рассматриваемого конфликта культур является противодействие осужденных действиям администрации исправительного учреждения, которое может приобретать как открытые, так и скрытые формы. Типичными проявлениями правовой антикультуры в поведении осужденных являются: употребление спиртных напитков либо наркотических средств или психотропных веществ; нанесение татуировок; присваивание прозвищ; неповиновение представителям администрации исправительного учреждения или их оскорбление; организация забастовок или иных групповых неповиновений; мужеложство, лесбиянство.

Среди факторов криминальной субкультуры следует различать внутренние (отражают особенности организации и жизнедеятельности преступного сообщества) и внешние (вызваны недостатками в работе учреждений УИС).

Внешние факторы требуют особенно пристального внимания. Неукоснительная и точная реализация законодательства в деятельности УИС должна обеспечивать достижение целей уголовного наказания. Однако системные, концептуальные недостатки законодательства могут приводить к формированию ненадлежащей юридической практики и соответственно вместо искоренения криминальной субкультуры способствовать ее развитию в обществе. В результате юридическая практика сама становится фактором криминальной субкультуры. Наиболее яркими примерами могут служить секции дисциплины и порядка, создаваемые в каждом исправительной учреждении (в настоящее время ликвидированы), отрядная система содержания осужденных.

Сегодня уже осознана объективная необходимость изменения идеологии исправительного воздействия. Концепция развития УИС до 2020 г. предусматривает не только отказ от идеи отрядной системы, но и предполагает кардинальное изменение структуры исправительных учреждений (создание тюрем и воспитательных центров), а также технологии исправительного воздействия. Планируемым результатом реализации данной Концепции должны стать повышение эффективности деятельности УИС и минимизация негативных социальных последствий, связанных с изоляцией осужденных от общества.

Противостояние официальной культуры и криминальной субкультуры является важным, но не единственным аспектом проблемы правовой антикультуры в пенитенциарной системе. Следует учитывать существование такой сферы деятельности УИС, которая отражает особенности внутриорганизационных отношений – специфику формирования структуры управляющей системы и упорядочивания ее деятельности. К этой сфере относятся правотворческая деятельность (издание нормативных правовых актов – приказов, распоряжений, правил, инструкций, наставлений, положений, а также локальных нормативных правовых актов) и правоприменение (как организационно-исполнительное, так и юрисдикционное). Диалектический механизм действия правовой антикультуры затрагивает мышление и поведение сотрудников УИС и проявляется в органическом единстве идеальных и материальных форм. Так, неразвитость правового сознания приводит к изданию несовершенных в технико-юридическом отношении нормативных и индивидуальных правовых актов. Завышенные, порой необоснованные требования руководства усиливают действие экстремальной профессиональной среды, способствуя деформации правового сознания сотрудников. Приобретаемые деформации правового сознания обусловливают агрессивно-репрессивный и формально-бюрократический тип поведения сотрудников по отношению к осужденным, их проблемам и потребностям.

Локализация и минимизация проявлений правовой антикультуры становятся возможными в случае комплексного подхода к решению проблем функционирования УИС. При этом необходимо осуществлять работу по нескольким направлениям: 1) непрерывное совершенствование законодательной основы деятельности УИС, в частности, собственной правотворческой деятельности ФСИН России, а также активное экспертное участие в подготовке законов; 2) использование инновационных наукоемких технологий, обеспечивающих экономичность и эффективность управления УИС; 3) развитие и совершенствование форм сотрудничества с институтами гражданского общества как в области контроля, так и оказания помощи в ресоциализации осужденных; 4) совершенствование кадровой работы (система аттестации должна стать надежным критерием определения компетентности сотрудников); разработка четких, понятных и однозначных критериев оценки компетентности сотрудников; 5) совершенствование социального обеспечения работников УИС. При этом высокие требования к сотрудникам должны сочетаться с надежными социальными гарантиями, что обеспечит необходимую социально активную мотивацию к исполнению служебных обязанностей.

В заключении подводятся итоги проведенного исследования, формулируются основные теоретические и практические выводы.

По теме диссертационного исследования автором опубликованы следующие работы:

Публикации в ведущих рецензируемых журналах и изданиях,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

1. Карпунина В. В Понятие и виды структуры правовой культуры / В. В. Карпунина // Вестн. Владим. юрид. ин-та. – 2010. – № 4(17). – 0,4 печ. л.

2. Карпунина В. В. Проявления правовой антикультуры в механизме правовой саморегуляции субъектов права / В. В. Карпунина // Человек: преступление и наказание. – 2011. – № 2 – 0,5 печ. л.

3. Карпунина В. В. Правовая антикультура в деятельности уголовно-исполнительной системы / В. В. Карпунина // Вестн. Владим. юрид. ин-та.
– 2011. – № 2(19). – 0,3 печ. л.

Иные публикации

4. Карпунина В. В. Некоторые определения понятия «правовая культура» / В. В. Карпунина // Государство и право XXI века: актуальные проблемы теории и практики: сб. науч. ст. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2008. – 0,3 печ. л.

5. Карпунина В. В. Элементы правовой культуры / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы совершенствования профессиональной подготовки юриста (в свете основных направлений реформирования уголовно-исполнительной системы) : сб. материалов межвуз. конф. – Липецк: ЛФ ВИ ФСИН России, 2009. – 0,3 печ. л.

6. Карпунина В. В. Правовая культура и правовая антикультура: понятие и соотношение / В. В. Карпунина // Современное государство и право: проблемы теории и практики: сб. науч. ст. – Владимир: ВЮИ ФСИН России, 2010. – Вып. 2 – 0,3 печ. л.

7. Карпунина В. В. Некоторые проявления правовой антикультуры в правомерном поведении и юридической деятельности / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы профессиональной подготовки будущего юриста: материалы межвуз. науч.-практ. конф. – Липецк: ЛФ ФСИН России, 2010. – 0,3 печ. л.

8. Карпунина В. В. Элементы правовой антикультуры в механизме поднормативного регулирования / В. В. Карпунина // Актуальные проблемы совершенствования законодательства и правоприменения: материалы междунар. науч.-практ. конф. – Уфа: Евразийский науч.-исслед. ин-т проблем права, 2011. – 0,25 печ. л.

9. Карпунина В. В. Правовая антикультура в механизме нормативно-правовой регламентации общественных отношений / В. В. Карпунина
// Актуальные проблемы и современное состояние общественных наук в условиях глобализации – 2011: междунар. науч. конф. – М. : МИН Наука, 2011. – 0,4 печ. л.

Карпунина Виктория Викторовна

правовая антикультура

Подписано в печать 28.07.11. Формат 60х84 1/16. Усл. печ. л. 1,63. Тираж 100 экз.

Редакционно-издательский отдел научного центра

федерального казенного образовательного учреждения
высшего профессионального образования

«Владимирский юридический институт
Федеральной службы исполнения наказаний».

600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е.

E-mail: [email protected].

Бондарев А. С. Правовая антикультура в правовом пространстве общества. Пермь, 2006 ; Его же. Юридическая ответственность и безответственность – стороны правовой культуры и антикультуры субъектов права. СПб., 2008.

URL: http://www.bezkor.ru/materials/25/.

Правовой культурой считают особое юридическое достояние общества, которое можно воспринимать как качественное правовое состояние общества, личности или социальной группы.

В связи с данным определением можно выделить следующие виды правовой культуры:

1) правовая культура общества – это доля общей культуры, которая передает степень правового сознания и правовой активности общества;

2) правовая культура личности – это культура отдельного члена общества, человека;

3) правовая культура социальной группы – это специфичная культура для таких социальных групп, как профессиональная группа, молодежь и т. д.

Правовую культуру общества отличают следующие черты: 1) уровень совершенства законодательства; 2) правовая активность населения государства; 3) уровень развития в государстве юридических норм, литературы и образования; 4) соотношение в нормах права национального и общечеловеческого начал; 5) эффективность работы правоприменительных органов государства.

Правовая культура личности состоит из следующих элементов:

1) знание, а вместе с этим и понимание права;

2) отношение человека к праву, т. е. привычка, проявляющаяся в законопослушном и правомерном поведении человека;

3) уровень правового поведения – юридически значимого поведения, которое может проявляться в наличии у человека умений эффективного использования средств права с целью осуществления субъективных прав и свобод или для достижения своих личных целей;

4) правовая психология;

5) правовая идеология.

В правовой культуре личности также выделяют три категории, которые находятся в неразрывной связи, представляют единое целое, такие как: 1) идейно-теоретические правовые представления. Это система мнений на реальное или желаемое право, его явления, на правовую жизнь в целом; 2) позитивные правовые чувства, которые представляют собой правовое чувство, которое наряду с настроением, психологическим настроем, а также традициями в сфере действия права представляют социально-правовую психологию. Положительное ее проявление и выступает элементом правовой культуры; 3) творческая деятельность человека в области права.

Правовую культуру социальных групп отличают следующие черты: 1) знание, почитание права и законодательства; 2) соблюдение законности; 3) наличие умения использовать предоставленную народом и правом власть; 4) наличие умений по эффективному обеспечению прав и свобод граждан; 5) правовое обучение и воспитание граждан; 6) способность правильно и быстро составлять, оформлять нужные юридические документы.

Правовая культура выполняет следующие функции: 1) познавательно-преобразовательную, которую связывают с теоретической и организаторской деятельностью по формированию правового государства и гражданского общества; 2)праворегулятивную, которая направлена на реализацию эффективного и устойчивого функционирования элементов правовой системы и всего общества; 3) ценностно-нормативную, которая проявляется в различных, имеющих ценностное значение фактах жизни, которые отображаются в поступках и сознании людей; 4) правосоциализаторская, через которую правовая культура выражается в формировании правовых качеств личности, а также организации самовоспитания и правового обучения, юридической помощи населению; 5) коммуникативная, реализуемая через общение граждан в юридической сфере.

Как явление духовной жизни, право принадлежит к сфере общественного и индивидуального сознания. Нормы права, нормативные акты, правоприменительные решения и другие юридические феномены могут рассматриваться как своеобразные теоретические и практические проекции культуры, для обозначения которой в этом качестве науке необходимо специальное понятие. Таким понятием, отражающим особое измерение правовой реальности, выступает категория правовая антикультура. Необходимым шагом в познании правовой антикультуры выступает изучение ее диалектической связи с правовой культурой 1. При этом стоит обратить внимание на то, что связывает данные правовые явления не только конфликт и их противоположность, но и единство. Правовая антикультура – это правовая неразвитость субъектов права, наличие серьезных дефектов в их правовых знаниях, убеждениях и в итоге в их правовом поведении. Рассматривая взаимоотношения правовой культуры и правовой антикультуры, нужно понимать, что правовая культура – это сложный многомерный феномен, понятие которого может характеризировать целую правовую систему в её конкретный исторический период, а также правовая культура может выступать в качестве индикатора правовых явлений. При первоначальном рассмотрении правовая антикультура выступает явлением, сугубо противоположным правовой культуре. Их противопоставление оправданно и обоснованно. Правовая культура характеризует уровень и качество развития правовой системы. Вместе с тем понять причины, механизм, направленность ее развития становится возможным только в результате анализа взаимодействия правовой культуры и правовой антикультуры. Эти феномены неразрывны и находятся в состоянии диалектической взаимосвязи. Правовая культура выступает как форма освоения и преобразования окружающего мира. Диалектический характер взаимосвязи правовой культуры и правовой антикультуры отражает также закон «перехода количественных изменений в качественные». Наглядно можно проследить действие этого закона в таком элементе правовой культуры как правотворчество, в частности, в ситуациях, когда частые изменения, вносимые в нормативный акт, в результате приводят к диалектическому скачку – вследствие множественных изменений правовой акт теряет регулирующий потенциал и возникает необходимость принятия принципиально нового акта (например, история и практика принятия Трудового, Уголовно-процессуального кодексов РФ). Правовая антикультура есть только "живое" человеческое явление. Она живет только в дефектном правовом сознании и неправомерном поведении субъектов права, действующих именно в данное время. Живет именно до тех пор, пока действуют неправомерно субъекты права - носители правовой антикультуры. Правовая антикультура имеет две стороны, неразрывно связанные между собой, обусловливающие друг друга: внешнюю (видимую) и внутреннюю (невидимую). Внешняя (видимая) сторона правовой антикультуры предстает перед нами в виде неправомерного поведения субъектов права, а невидимая находится внутри их правосознания в форме несформированных правовых знаний, правовых предубеждений, мотивирующих и направляющих их неправомерную деятельность. Невидимая, находящаяся в правосознании субъектов права, часть правовой антикультуры непосредственно не оказывает влияния на окружающих именно вследствие невидимости окружающим как наличия правовых знаний, так и их отсутствия или неполноты, как правовой убежденности, так и правовой предубежденности субъектов права. И только через свою внешнюю, видимую окружающим сторону правовая антикультура через неправомерное поведение обнаруживает себя, делается доступной для непосредственного восприятия окружающих, их оценки и соответствующего реагирования. Правовая антикультура субъектов права через их неправомерное поведение, разрастаясь через подражание ей людей с низким уровнем правовых знаний и умений, недостаточно сформированной правовой убежденностью, несет в общество правовую десоциализацию 2. Правовая антикультура, как и правовая культура, субъектов права может быть также материализована (опредмечена) и выражена в тех или иных предметах правовой антикультуры. Так, к примеру, правовая антикультура законодателя материализуется в не правовых законах либо не правовых прецедентных судебных решениях и т.д. Правовая антикультура ученого-юриста может быть опредмечена и выражена в форме научной статьи, монографии, пропагандирующих правовой нигилизм, или в виде проекта нормативного правового акта противозаконного характера и т.п. Правовая антикультура граждан может быть материализована в письменных неправомерных договорах, в письмах депутатам законодательных собраний с предложениями принятия такого-то нового "популистского" правового нормативного акта и т.п. Правовая антикультура субъектов права имеет двухуровневую структуру, которая определяется, как и их правовая культура, двусторонностью действующего права - права объективного и права субъективного. Право объективное, как давно установлено наукой о праве, с одной стороны, не может существовать без права субъективного, как и наоборот, - они пронизывают друг друга, а с другой - каждое из них имеет свою особую природу и назначение в правовом регулировании общественной жизни людей. И так как антиправовая культура субъектов права, как и их правовая культура, "живет" в обеих сторонах действующего права, то содержание ее объективно делится на две основные части. Первая часть правовой антикультуры - это общая её часть, которая "живет" в антиправовой деятельности субъектов права в сфере объективного права, а вторая - личностная (ролевая) часть антиправовой культуры проявляется в образе антиправовой деятельности субъектов права в процессе реализации ими своих статусно-ролевых субъективных юридических прав и обязанностей. Каждая из указанных частей правовой антикультуры имеет свое непростое содержание. 1.Структура общей части правовой антикультуры субъектов права состоит из трех элементов: а) незнания субъектом объективного права либо дефектности этих знаний; б) его правовой предубежденности; в) его социально– антиправовой пассивности либо активности.
89.Понятие, структура и виды правомерного поведения.

Правомерное поведение - это такое поведение субъектов права, которое соответствует правовым предписаниям; это осознанная форма деятельности субъектов права, сообразующаяся с предписаниями юридических норм.
Сущность правомерного поведения.
Правомерное поведение является одной из разновидностей социального поведения. Оно способствует укреплению законности и правопорядка. Правопорядок является результатом правомерного поведения. В правовом государстве и гражданском обществе должны быть созданы условия, при которых большинство граждан совершали бы только правомерные поступки и нормы права давали бы возможность людям посредством правомерного поведения удовлетворять свои потребности и интересы.
Главная особенность правомерного поведения - строгое следование содержащимся в нормах права требованиям и велениям. Правомерное поведение является основой нормального функционирования гражданского общества и фактором, содействующим развитию правового государства. Предпосылкой правомерного поведения служит понимание людьми справедливости и полезности правовых установлений, социальная зрелость и юридическая грамотность.
Правомерное поведение может осуществляться в форме действия или бездействия. Традиционно считается, что активное повеление полезнее пассивного, гак как активное поведение предполагает противодействие неправомерным поступкам. При этом не принимается во внимание, что правомерное бездействие представляет собой воздержание от запрещенных действий, то есть соблюдение норм нрава.
В структуре правомерного поведения выделяют объективную и субъективную стороны. Объективная сторона поведения характеризуется фактическими действиями (бездействием) и последствиями этих действий. Правомерность объективной стороны поведения определяется внешним соответствием поступков правовым предписаниям. Субъективная сторона деятельности индивида представляет собой отношение к своим действиям и его последствиям.

Субъективная сторона правомерного поведения (мотивы, цели поведения) различна. Мотивы отражают как направленность (нарушаются нормы права или нет), так и характер, степень активности, самостоятельность и интенсивность поведения в ходе реализации норм права. Субъективная сторона свидетельствует об уровне правовой культуры личности, степени ответственности лица, о его отношении к социальным и правовым ценностям. Субъективная сторона правомерного поведения характеризуется внутренней согласованностью положительных намерений, целей и мотивов с правовыми предписаниями. Классификации видов правомерного поведения:
1. По степени активности - активное или пассивное (воздержание от действия).
2. По социальной значимости – необходимое (служба в армии); желательное (научная работа); допустимое (отправление религиозных культов).
3. По формам реализации правовых предписаний - исполнение, соблюдение, использование и применение норм права.
4. По отраслевому признаку – конституционное правомерное, электорально-правомерное, уголовно-правомерное, уголовно-процессуальная активность и т.д.
5. В зависимости от мотивов:
- социально – активное, как высшая форма правомерного поведения (характеризуется высоким уровнем правовой культуры, ответственностью, добровольностью);
- конформистское – поведение, основанное на пассивном соблюдении норм права, без их глубокого и всестороннего осознания; приспособление своего поведения к действиям и мнению других лиц (определенной группы, страта);
- маргинальное – поведение, соответствующее правовым предписаниям, но осуществляемое из-за страха перед наказанием или желания получить выгоду, поощрение за правомерное поведение.
Вывод:
Правомерное поведение - это массовое социально полезное осознанное поведение людей и организаций, соответствующее правовым нормам и гарантируемое государством.